Пчела прямо обалдел и надолго забыл про виски, когда напороге квартиры Зимчука появилась она – та самая девушка с таксой, точнее,таксом из Вондел-парка, которую он увидел из своего окна и потом не смогдогнать. Это была судьба. Тем более, что она оказалась русской.

Какой уж там английский! Время для них двоих пересталосуществовать. О-о-о! Пчелкин был на высоте. Это вам не легкий бой, а тяжелоесражение. Победила, как всегда, любовь. Измученные, счастливые, кажется, онизаснули на мгновение. Или на часы? Привел их в чувство жалобный вой запертого вванной такса Огурца.

Генерал Хохлов немного сдал после событий августа прошлогогода. Чехарда, творившаяся в последнее время в органах, естественно, не моглаего радовать. Хотя меньше всего он боялся лишиться своего кресла. Потому чтосидел сразу на двух. Одно было здесь, в кабинете на Лубянке, под портретомвечного и нержавеющего Феликса Эдмундовича. Второе – в правлении Фонда «Щит имеч» по поддержке бывших сотрудников силовых органов и членов их семей. Еще дозлополучного августа Андрей Анатольевич все финансовые операции своего отделазамыкал на счета Фонда. Так что благополучная старость ему в любом случае былаобеспечена. Не только ему, но и его сыновьям и пока единственному внуку.

Но здесь, в лубянском кабинете, он продолжал получать нестолько материальное, сколько моральное удовлетворение. Секретная оперативнаяинформация давала ему возможность просчитывать любую ситуацию заранее. Ну атяжесть долгов компенсировалась чувством причастности к судьбе страны на еесложном переломном этапе.

– Ну, Игорь Леонидович, докладывай. – Хохлов сидел во главестола напротив единственного посетителя. Оба были по обычаю в гражданском.Введенский даже и не помнил, когда он в последний раз надевал мундир. Наверное,на один из последних юбилеев родимого.

– В нашем направлении все идет по разработанному плану. Нашагент продолжает работать в тесном контакте с представителем группировки Беловав Европе. Пока Белов работает по Первой схеме. Несут потери, небольшие, вполнесоразмерные. Но если учитывать интеллектуальный потенциал самого Белова,переданную нами подробную информацию по их основным конкурентам, а такжеаккумулированные ими за последнее время материальные средства, то у нас естьвсе основания предполагать, что задуманный Беловым переход к третьей схемевыглядит вполне реалистичным. Возможно, понадобится подключить нашиинтерполовские связи. Придется кое-кого слить. Разрешите?

Хохлов кивнул. И поинтересовался:

– Что, потеснят синих?

– Думаю, в самое ближайшее время. Мы до времени вмешиватьсяне будем. Тем более, что Белов выполняет условия конвенции. Хотя, – усмехнулсяВведенский, – ему это не очень нравится.

– Ну, мы и не барышни, чтобы каждому нравится. Информируйменя еженедельно. Если понадобится, то в интересах дела можешь подключить нашузападноевропейскую агентуру. Втемную, конечно. Но не увлекайся. Все-таки у этихмальчиков волчья хватка.

– Мы с вами, Андрей Анатольевич, тоже не овечки.

– Хе-хе-хе, – рассмеялся смешком генерал. – Какие там овечки– скорее волкодавы.

Тут позволил себе рассмеяться и Введенский.

Субботник проводили в среду – у Кати это был единственныйвыходной. Генеральную уборку по чистке авгиевых конюшен на Котельническойначали с самого утра. Саша в последнее время исчезал рано, едва глотнув кофе.Мчался, как будто на смену заводскую опаздывал. Однажды даже не побрился. Ивообще выглядел замотанным, похудел и осунулся.

Оля потому и придумала эту уборку, чтобы в доме сталопоуютнее. Да и грязью за зиму обросли прилично. Все было хорошо в огромной ихквартире, но вот откуда здесь бралось столько пыли? Размножалась она самасобой, что ли?

На подмогу вызвала Катерину. Та согласилась охотно. Как непомочь жене любимого племянника? Чай единственный у них с сестрой подопечный.Катерина надавала кучу распоряжений по подготовке операции: какие средствакупить, сколько тряпок подготовить. Оля старательно, постоянно сверяясь сосписком готовила маттехобеспечение трудовой вахты.

– Готова к труду и обороне? – прямо с порога завопила Сашинатетка.

– Кать, я пасты чистящей не смогла купить, прямо перед носомпоследнюю банку перехватили, – начала отчитываться Оля.

– Ничего, девочка. Пусть это будет нашей самой страшной проблемой,– смеялась Катерина, облачаясь в хирургический халат. – Держи, я и тебе избольницы прихватила.

– А что, мне идет, – накинув халатик, закружилась передзеркалом Ольга, – слушай, Кать, а возьми меня к себе на работу санитаркой.

– Судно, что ли, выносить? – ухмыльнулась Катя. – Лучше вотс зеркала и начни. Смотри, все в пятнах.

Борьба за чистоту затянулась. Лишь в двенадцать Оля,взглянув на настенные часы, охнула:

– Кать, ну и дура же я. Даже чаю тебе не налила. Завтракатьбудешь?

– Скорее уж обедать. Давай что-нибудь внутрь метнем, а токишки слипаются, – вздохнула Катя.

Оля радостно побежала ставить чайник. Ей ужасно нравиласьСашина тетка. Такая простая, такая своя. Катя вовсе даже не тетя, а скореесестра. Как Оле не хватало такой вот старшей мудрой и веселой сестры. С которойможно пошептаться, посоветоваться, да просто, наконец, посплетничать!

– Так, что тут у нас?… – Катя изучала содержимоехолодильника. – Давай вот сыр, – она метнула на стол кусок сыра в вощеной бумаге.О! Ветчина моей души! Обожаю! Оль, ветчину будешь?

– Доставай все! – распорядилась Оля, заваривая в стеклянномзаварочном чайнике. – Я голодная, как волк.

– Волчица, – уточнила Катерина.

Они сидели за столом, накрытом клетчатой клеенкой иразмеренно поглощали добычу, запивая душистым сладким чаем.

– Если пища не сдается, ее надо уничтожить, –философствовала Катя, делая бутерброд с последним куском ветчины. – Видишь, и вхолодильнике прибрались. Так что мы не отдыхаем – вкалываем. Кстати, – онавнимательно посмотрела на Олю, – ты про санитарку это как, пошутила?

Оля замялась.

– Торт будешь? – попыталась уйти она от ответа, но отКатерины так просто отвертеться было нереально.

– Так что? У тебя проблемы? – по-врачебному правильноспросила она.

– Понимаешь, Кать, я все время дома…

– Скучаешь, что ли?

– А ты как думаешь?