После петли Нестерова решили снизить градус лютости.Подходящий объект нашелся среди детских аттракционов. Было уже восемь вечера,поэтому молодого карусельщика вытащили из норы, где он с дружбаном в оранжевойробе уже разложил нехитрый закусон под поллитровочку.

– Запускай, мужик! – Космос, шатаясь, попытался вытащитьпистолет, но Саша остановил его:

– Давай, отец! – он кинул на покрытый газетой столик мятого«Франклина». – Видишь, гуляем!

И отец дал. Карусель крутилась на полной скорости, уже битыйчас. Или два. Или полчаса. В такой круговерти разве разберешь? Похоже, «отец» соранжевым забыли о пацанах. А те отрывались по полной.

Кос оседлал розовую в цветочках лошадку:

– Это не лошадь, это пони! – орал он на весь парк.

– Ты – кентавр! – на весь же парк отвечал Саша.

Он ехал задом наперед на веселеньком зелененьком львенке.Держась за хвост, подозрительно крошащийся на месте стыка с попой зверя.

– Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним… – вопилКос.

– И отчаянно ворвемся прямо в снежную зарю-у, – не отставалСаша.

К пятой песне их уже изрядно мутило.

– Отец, – надрывался Кос, – сними с коня!

Он достал-таки пистолет и трижды выстрелил в небо.

– Победа! – заорали друзья хором, когда, наконец, карусель,стала тормозить, а затем и остановилась. Только теперь уже кружилась вся земля.

Кос отошел к оградке и повернулся к Саше спиной.

– Э-э! – смеясь, окликнул его Саша, – что, а?

– Территорию мечу, – пьяным голосом ответил Космос. – Этотеперь все наша территория, понял, брат?

Оля уже спала. Во всяком случае, свет в квартире не горел.Саша бесшумно, как ему казалось, открыл дверь и в темноте стал в прихожейразуваться. И, не в силах побороть шнурки, стянул ботинки прямо так. Те сглухим стуком обиженно шлепнулись на пол.

– Так, – услышал Саша и оторвался, наконец, от ботиночнойвозни. Он поднял глаза. Перед ним была Оля. В чем-то прозрачном. И красивом. Онникак не мог рассмотреть.

– Олька, не кружись, пожалуйста, – жалобно попросил он. Но,кажется, кружилась не Оля, а вся квартира. Черт его знает что творится в этоммире! Ни на минуту нельзя отвлечься!

– Белов, ты пьян, – констатировала Оля.

– Немного, – не мог не согласиться Саша и заржал, вспомнивхвост львенка. Он все-таки дал трещину. Оказалось, что под гипсом или чем тамнаходился толстенный проволочный трос. Такой вот правильный попался зверь.

– Ты что развеселился? Давай спать! – строго сказала Оля,сама едва удерживаясь от смеха. Белов запутался в двух ботинках. Подуматьтолько! Она не злилась на мужа даже за то, что он не заметил необыкновеннуючистоту их квартиры. Ладно, утром она ему все в деталях покажет. А пока –спать!

Когда Йорст ван дер Дул поступал на филфак Гронингенскогоуниверситета, он хотел изучать какой-нибудь исключительно сложный язык. Оноказался перед дилеммой: выбрать, китайский или русский. В конце концов выбралрусский. И до сих пор об этом не жалел.

Как раз ко времени окончания университета в России всезашевелилось и ожило. Йорст зачастил в Москву и Петербург, где у него появилосьмного друзей. По российской традиции ему присвоили отчество – для русских онбыл теперь Йорстом Вандеровичем.

Просто любовь к стране вскоре стала подкрепляться иприличными заработками. Голландские фирмы все более активно проникали нароссийский рынок и все более нуждались в квалифицированных переводчиках. Такчто Йорст если и не разбогател, то все же чувствовал, что на кусок хлеба смаслом он всегда заработает. Со временем же у него появилось еще односвоеобразное увлечение, опять же связанное с Россией.

Все началось после того, как в один прекрасный день Йорступозвонил и попросил о встрече человек из Нидерландского отделения Интерпола.Йорсту предложили принять участие в акции против русской мафии.

Крутые русские парни одними из первых в Европе сталиобзаводиться модной новинкой – радиотелефонами, при помощи которых и общалисьмежду собой. Не стесняясь в выражениях и весьма откровенно. Наверное, они былиуверены, что без наличия проводов подслушать их никто не сможет. Однакотехника, уже имевшаяся в распоряжении европейских спецслужб, вполне позволялафиксировать все эти телефонные разборки и стрелки. Слушались новенькие переносныетелефоны даже лучше, чем стационарные.

В пригороде Амерсфорта на улице Сингел располагалось вполнеобычное трехэтажное здание. Мало кто знал, что именно здесь базируется один израдиоцентров голландских спецслужб. В светлой комнате на третьем этаже,оснащенной новейшей аппаратурой прослушивания и работал время от времени Йорст.Назывался этот вид оперативной деятельности почему-то работой «в подвале».Платили за это не слишком много, но причастность к тайне уже сама по себе быласвоеобразной наградой за усилия и усердие.

При прослушке первого же разговора Йорст понял, что он незнает русского языка. По крайней мере это был не тот язык, которому его учили вуниверситете и на котором он общался в Москве и Петербурге. ПришлосьВандеровичу раскошелиться. В книжном магазине «Пегасус» рядом с Амстердамскимуниверситетом он за целых двести гульденов прикупил русско-английский словарьненормативной лексики, составленный каким-то любителем острого русского словаиз Чикагского университета. Там уже был соответствующий русский язык. Покрайней мере, именно тот, на котором изъяснялись так называемые новые русские…

Последний его «подопечный» оказался и вовсе трудным орешком.Мало того, что вместо «Добрый день» он говорил «… твою мать!», он еще ударенияставил хуже, чем Йорст на первом году обучения. А неповторимый его говорзаставил Йорста вспомнить, как он с русской подружкой Верой ездил без визы насоветскую еще Украину, притворяясь немым латышом. Оперативное имя объекта было«Хохол», впрочем, собеседники так и называли его, неизменно добавляя к имени тоили иное сакраментальное словцо из заветного словаря.

Начальство придавало прослушке Хохла большое значение.Кажется, русские очень хотели заполучить его на историческую родину, чтобыотправить в сентиментальное путешествие в самую холодную ее часть… Утром Йорстначинал день с быстрой прокрутки ночных разговоров, а после, обычно ко второйчашке кофе, он переходил в режим «он-лайн».