А старушка уже дремала, по-прежнему прямо икрепко держась на стуле.

Я тихонько встал, кивнул Тамаре:

— Пойду. Вы приглядывайте повнимательнее, онаведь забывает, где живет.

— Да я с нее глаз не спускаю! — хлопаяресницами, ответила Тамара. — Что вы, что вы…

Я проверил и ее. Никаких способностей Иной.Обычная молодая женщина. Даже по-своему добрая.

— Письма часто пишет? — спросил я и чуть-чутьулыбнулся. Приняв улыбку за разрешение, Тамара заулыбалась:

— Все время! И Сталину, и Брежневу… вот умора,правда?

Спорить я не стал.

Из всех кафе и ресторанов, которыми «Ассоль»была напичкана, работало лишь кафе в супермаркете. Очень милое кафе — вторымярусом нависающее над кассовыми аппаратами. С прекрасным обзором всеготоргового зала. Наверное, хорошо тут пить кофе перед приятной прогулкой запокупками, намечая маршрут «шопинга». Вот ведь ужасное слово, чудовищныйанглицизм, а въелось в русский язык, будто клещ в беззащитную добычу!

Там я и пообедал, стараясь не ужасаться ценам.Потом взял двойной эспрессо, купил пачку сигарет — которые курю совсем нечасто,и попытался представить себя детективом.

Кто отправил письмо?

Иной-предатель или человек — клиент Иного?

Вроде бы им обоим это не нужно. Ну совершенноневыгодно! А версия со сторонним человеком, пытающимся предотвратить инициацию,слишком уж мелодраматична.

Думай, голова, думай! И не такие запутанныеситуации случались. Есть предатель-Иной. Есть его клиент. Письмо отправлено вДозоры и Инквизицию. Значит, скорее всего, письмо отправил Иной. Сильный,умный, знающий Иной.

Тогда вопрос — зачем?

Пожалуй, ответ был. Для того, чтобы неосуществлять эту самую «инициацию». Для того, чтобы выдать в наши руки клиентаи не выполнять обещания.

Значит, тут вопрос не в деньгах. Каким-тонепонятным образом неведомый «клиент» получил власть над Иным. Власть страшную,абсолютную, позволяющую требовать чего угодно. Признаться, что человек получилнад ним такую власть, Иной не может. И делает ход конем…

Так-так-так!

Я закурил сигарету, отхлебнул кофе. По-барскиразвалился в мягком кресле.

Что-то начинает вырисовываться. Каким образомИной может попасть в рабство к человеку? К обычному человеку, пусть дажебогатому, влиятельному, умному…

Вариант был только один, и он мне чрезвычайноне нравился. Наш таинственный Иной-предатель мог оказаться в ситуации золотойрыбки из сказки. Дать человеку честное слово исполнить любое желание. Рыбкаведь тоже не ожидала, что сбрендившая старуха (кстати, о старухе — надосообщить Гесеру, что я обнаружил потенциальную Иную) захочет стать ВладычицейМорскою.

Вот тут и крылась основная неприятность.

И вампиру, и оборотню, и Темному магу наданное слово наплевать.

Сами дадут слово, сами и заберут обратно. Ещеи горло перегрызут, если человек станет качать права.

Значит, опрометчивое обещание дал Светлый маг!

Может такое быть?

Может.

Легко. Мы все немного наивны, прав Костя. Насможно ловить на человеческих слабостях, на чувстве вины, на всяческойромантике…

Итак — предатель в наших рядах. Он дал слово,пока не станем выяснять, зачем. Он в ловушке. Отказавшись выполнить обещание,Светлый маг развоплотится…

Стоп! Снова любопытный момент. Я могупообещать человеку выполнить «все, что угодно». Но если меня попросят оневыполнимом… ну, не знаю, о чем именно, не о трудном, не о противном, не озапретном — а именно о невыполнимом… солнце, к примеру, погасить или человека вИного превратить… Что я отвечу? Что это невозможно. Никак. И буду я прав, и нету меня никаких оснований развоплощаться. И моему хозяину-человеку придется сэтим смириться. Потребовать что-нибудь иное… Денег, здоровья, потрясающейсексуальной привлекательности, удачи в игре на бирже и нюха на опасности. Вобщем — обычных человеческих радостей, которые сильный Иной способенобеспечить.

Но Иной-предатель паникует! Паникуетнастолько, что напускает на своего «хозяина» сразу оба Дозора и Инквизицию! Онзажат в угол, он боится навсегда уйти в Сумрак.

Значит — он и впрямь может превратить человекав Иного! Значит — невозможное возможно. Способ существует. Он достояниенемногих, но он есть… Мне стало не по себе.

Предатель — кто-то из наших самых старых изнающих магов. Не обязательно маг вне категорий, не обязательно занимающийочень важный пост. Но — тертый жизнью и допущенный к самым большим тайнам…

Почему-то я сразу подумал о Семене.

О Семене, который порой знает такое, что ему,Светлому магу, навешивают на тело знак Карающего Огня. «Я вторую сотню летживу…» Может быть. Кто еще?

Есть целый ряд старых, опытных магов, неработающих в Дозоре. Живут себе в Москве, смотрят телевизор, пиво пьют, нафутбол ходят… Я их не знаю, вот в чем беда. Не хотят они, мудрые и отошедшие отдел, ввязываться в бесконечную войну Дозоров.

И к кому мне идти за советом? Кому излагатьсвои ужасные догадки? Гесеру? Ольге? Так они, потенциально, тоже входят в числоподозреваемых.

Нет, не верю я в их оплошность. И битая-перебитаяжизнью Ольга, о хитрющем Гесере и говорить не приходится, такую оплошность несовершат, невыполнимых обещаний человеку не дадут. Да и Семен не мог! Не верю,что мудрый, в исконном, народном смысле мудрый Семен так подставится…

Значит, кто-то еще из наших мэтров оплошал. Икак я буду выглядеть, выдвигая такое обвинение? «Мне кажется, что тут виноваткто-то из нас. Из Светлых. Скорее всего — Семен. Или Ольга. Или вы сами,Гесер…»

Как мне после этого ходить на работу? Каксмотреть в лицо товарищам?

Нет, не смогу я высказать таких подозрений. Ядолжен знать точно.

Подзывать официантку почему-то казалосьнеудобным. Я прошел к стойке, попросил сварить еще чашку. Оперся о перила, посмотрелвниз.

Внизу я обнаружил своего ночного знакомца.Гитарист и собиратель забавных футболок, счастливый владелец большогоанглийского унитаза стоял возле открытого бассейна, заполненного живымиомарами. На лице Ласа отражалась напряженная работа мысли. Потом он усмехнулсяи покатил тележку к кассе. Я насторожился.