— Мы займемся мужчинами, — решил Витезслав. —Для начала. Вы проверьте старушку, Городецкий. Хорошо?

Я пожал плечами. Сотрудничество —сотрудничеством, но командовать собой я не позволю.

Тем более Темному. Вампиру.

— Вам это проще, — пояснил Витезслав. — Мне…трудно приближаться к старикам.

Признание было откровенным и неожиданным. Ячто-то промычал и в уточнения вдаваться не стал.

— Я чувствую в них то, чего лишен, — все жепояснил вампир. — Смертность.

— Завидно? — не удержался я.

— Страшно, — Витезслав склонился надохранником, произнес: — Сейчас мы уйдем. Ты будешь спать пять минут и видетькрасивые сны. Когда проснешься, забудешь о нашем визите. Будешь помнить толькоАнтона… будешь очень хорошо к нему относиться. Если Антону понадобится — окажешьему любую помощь.

— Да незачем… — слабо запротестовал я.

— Одно дело делаем, — напомнил вампир. — Язнаю, как тяжело работать под прикрытием. Прощайте.

Миг — и он исчез. Эдгар виновато улыбнулся — ивышел в дверь. Не дожидаясь пробуждения начальника, покинул кабинет и я.

Судьба, которой, по уверениям наших магов, несуществовало, была ко мне благосклонна.

В холле «Ассоли» (не называть же это помещениеподъездом!) я увидел ту самую старушку, к которой боялся подходить вампир. Онастояла у лифта и задумчиво смотрела на кнопки.

Я глянул сквозь Сумрак — и убедился, чтостарушка в полной растерянности, почти в панике. Вышколенная охрана тут помочьне могла — внешне старушка пребывала в полной невозмутимости.

И я решительно направился к пожилой даме.Именно к «пожилой даме» — потому что никак не годилось здесь тихое, доброе,русское слово «старушка».

— Простите, могу я чем-нибудь вам помочь? —спросил я. Пожилая дама покосилась на меня. Без старческой подозрительности,скорее со смущением.

— Я забыла, где живу, — призналась она. — Выне знаете?

— Одиннадцатый этаж, — сказал я. — Позволитевас проводить?

Седые кудряшки, сквозь которые просвечивалатонкая розовая кожа, едва заметно качнулись.

— Восемьдесят лет, — сказала старушка. — Это япомню… тяжело это помнить. Но помню.

Я взял даму под руку и провел к лифту. Кто-тоиз охранников направился к нам, но моя престарелая спутница покачала головой:

— Господин меня проводит…

Господин проводил. Дверь свою пожилая дамаопознала и даже радостно ускорила шаг. Квартира была не заперта, квартира былавеликолепно отремонтирована и обставлена, а в прихожей расхаживала энергичнаядевица лет двадцати и сокрушалась в трубку:

— Да, и внизу смотрела! Опять выскочила…

Наше появление привело девицу в восторг. Боюсьлишь, что и милая улыбка, и трогательная заботливость в первую очередьадресовались мне.

Молодые симпатичные девушки идут прислугой втакие дома не ради денег.

— Машенька, подай нам чаю, — прервала еекудахтанье старушка. Наверное, она тоже иллюзий не питала. — В большую комнату.

Девица послушно ринулась на кухню, но все-такиулыбнулась еще раз и сказала в самое ухо, расчетливо коснувшись меня упругойгрудью:

— Совсем плоха стала… Меня зовут Тамара.

Почему-то мне не захотелось представляться. Япрошел вслед за старушкой в «большую комнату». Ну очень большую. Со старой,сталинских времен мебелью и явными следами работы дорогого дизайнера. По стенамбыли развешаны черно-белые фотографии — вначале я тоже счел их деталямиинтерьера. А потом сообразил, что юная, ослепительно-красивая, белозубаядевушка в летном шлеме — та самая дама.

— Фрицев бомбила, — скромно сказала дама,садясь за круглый стол, покрытый бордовой бархатной скатертью с кистями. — Вон,сам Калинин мне орден вручал…

В полном остолбенении я уселся напротив бывшейлетчицы.

Такие, в лучшем случае, доживают свой век настарых государственных дачах или в огромных ветхих «сталинках». Ну никак не вэлитном жилом комплексе! Она же бомбы на фашистов бросала, а не золотой запасиз Рейхстага вывозила!

— Внук мне квартиру купил, — будто прочитавмои мысли, сказала старушка. — Большая квартира. Не помню тут ничего… все вродеродное, а не помню…

Я кивнул. Хороший внук, что говорить. Понятно,что перевести дорогую квартиру на орденоносную бабушку, а потом получить ее понаследству — очень правильный шаг. Но в любом случае, добрый поступок. Воттолько прислугу надо было подбирать тщательнее. Не двадцатилетнюю девочку,озабоченную удачным капиталовложением своего молодого личика и хорошей фигурки,а пожилую крепкую санитарку…

Старушка задумчиво посмотрела в окно. Сказала:

— Лучше бы мне в тех домах, маленьких…Привычней оно…

Но я уже не слушал. Я смотрел на стол,заваленный мятыми письмами с забавным штемпелем «адресат выбыл». Инеудивительно. В качестве адресатов фигурировали и всесоюзный староста Калинин,и Генералиссимус Иосиф Сталин, и товарищ Хрущев, и даже «дорогой Леонид ИльичБрежнев».

Позднейших вождей память старушки, очевидно,не удерживала.

Не надо было никаких способностей Иного, чтобыпонять, какое письмо старушка отправила три дня назад.

— Не могу без дела, — пожаловалась старушка,поймав мой взгляд. — Все прошу в школы меня отрядить, в училища летные…рассказать бы молодым, как мы жили…

Я все-таки посмотрел на нее сквозь Сумрак. Иедва не вскрикнул.

Старая летчица была потенциальной Иной. Может,и невеликой силы, но совершенно явственной!

Вот только инициировать ее в таком возрасте…не представляю. В шестьдесят лет, в семьдесят… но в восемьдесят?

Да она же умрет от напряжения. Уйдет в Сумракбесплотной безумной тенью…

Всех не проверишь. Даже в Москве, где такмного дозорных.

И порой мы узнаем своих братьев и сестер слишкомпоздно…

Появилась девица Тамара — с подносом,заставленным вазочками с печеньем и конфетами, чайником, красивыми стариннымичашками. Беззвучно поставила вазочки на стол.