– Так что у тебя случилось? Тебя кто-то обидел?

Соня громко вздохнула. Получилось отрывисто и судорожно и снова едва не закончилось всхлипом, но она сдержалась и немного осипло произнесла, ещё раз сглотнув и переведя дыхание в середине фразы:

– Она сказала, чтобы я тебя бросила.

– Кто? – Мэт нахмурился. – Твоя мама?

– Нет, – Соня мелко замотала головой, выговорила, запнувшись, будто что-то мешало: – Вита.

Он фыркнул, усмехнулся.

– Даже не удивляюсь, – произнёс куда-то в пространство на несколько секунд отведя взгляд, а Соня пронзительно уставилась ему в глаза.

– Вы… – начала, но опять запнулась, сделала паузу и всё-таки довела фразу до конца: – правда, в одной школе учились?

– Ну-у-у, – протянул Мэт задумчиво и резко заключил: – да.

– И… – Соня на пару секунд с силой сжала рот, но затем решительно выдохнула: – встречались?

Мэт поморщился, сдвинул брови, уточнил:

– Это тоже она тебе так сказала? – И, не дожидаясь подтверждения, чуть пренебрежительно пояснил: – Ну-у, если частенько собирались в одной компании и она пыталась на меня вешаться, для неё означает встречались, то, наверное, да.

Вот! Так и есть! Соня как раз и предполагала нечто подобное, поэтому даже не удивилась. А Мэт сам продолжил без дополнительных вопросов:

– Но вроде потом она какого-то другого парня нашла, и я подумал, что успокоилась, отлипла. А она, выходит, до сих пор бесится. Потому и рычала на меня недавно? – Он качнул головой и опять усмехнулся, напомнил с лёгким назиданием: – Я ведь тебя предупреждал, что это не просто так, а ты не поверила. – И сразу следом вывел досадливо и самокритично: – Вот зря я тогда отступил, не попытался тебя убедить. Где бы ничего этого не случилось. – Он приподнял руку, осторожно коснулся её щеки, вытер влажные дорожки, оставшиеся после слёз, произнёс задумчиво: – Вообще не понимаю, как ты с ней дружила, если она такая двуличная. И всё, что она тебе наговорила… Да плюнь ты на это. И на неё забей. Нафига тебе такая подруга? – ласково провёл ладонью по плечу, спустился вниз по руке, опять обхватил пальцы, сжал, чтобы Соня физически ощутила его участие и поддержку, предложил: – Поедем ко мне. Придёшь в себя, успокоишься. А то что-то ты совсем расклеилась.

Это было действительно лучше всего – спрятаться от завистливых людей, от недоброго мира. Сейчас ей на самом деле никто другой был не нужен, и больше всего хотелось опять оказаться в объятиях Мэта, прижаться, убедиться ещё раз, что он точно с ней, такой понимающий и надёжный. Поэтому она даже не задумалась, сразу согласилась.

Он действительно жил один, в собственной квартире-студии на мансардном этаже довольно нового дома. Отперев дверь ключом, распахнул её перед Соней, пригласил:

– Проходи. – И сам зашёл следом, качнул головой в сторону вешалки, распорядился по-хозяйски, но без лишнего напора: – Давай куртку повешу.

Прихожая оказалась довольно тесной, с трёх сторон двери – входная, ещё одна, за которой, видимо, скрывалась ванная, и третья. Хотя не совсем дверь, а просто арочный проём, ведущий в просторную комнату.

Нацепив одежду на крючок, Мэт опять развернулся к Соне, внимательно взглянув, спросил:

– Ну, как ты? – И, легко преодолев разделяющий их шаг, обнял, совсем как она хотела. – Успокоилась хоть немного?

– Угу.

Она чуть откинулась назад, чтобы удобней было смотреть в глаза. А Мэт, продолжая обнимать одной рукой, второй опять коснулся её лица, погладил щёку большим пальцем, заправил за ухо волосы, поинтересовался негромко и очень нежно:

– Больше не будешь плакать?

Соня хотела ответить, что нет, больше не будет, но откуда-то из глубины горла против её воли вырвался затерявшийся там последний совсем тихий судорожный всхлип. Мэт приподнял брови, произнёс удивлённо и обеспокоенно:

– Ну, ты чего опять?

– Ничего. – Она замотала головой, заверила убеждённо: – Всё хорошо.

Теперь точно хорошо, потому что – она с ним, и больше ничего не важно. А Мэт, словно прочитав её мысли и полностью с ними соглашаясь, пылко проговорил:

– Да забудь ты про всех остальных. Какое нам до них дело? Правда? Разве нам нужен кто-то ещё?

Соне нравилось раз за разом слышать от него это объединяющее «нам», и она охотно подтвердила:

– Не нужен. Никто. – И едва не добавила так и рвавшееся с языка «Я тебя люблю».

То есть наверняка добавила бы, если бы в этот момент палец Мэта не добрался до её губ, провёл почти невесомую линию по краю нижней. И Соня застыла, чувствуя, как губы будто покалывает едва ощутимыми электрическими разрядами, как тонкое трепетание растревоженных нервов разбегается по телу, разгоняя кровь и рождая внутренний жар. Потом палец надавил сильнее и захотелось обхватить его, прикусить зубами.

– Ты самая лучшая, – прошептал Мэт. – Больше ни одна тебя не стоит. Я так счастлив, что ты со мной.

Его слова казались такими осязаемыми, словно это не пальцы, а они касались кожи, ласкали, волновали, дурманили.

– Мэт, – не в силах удержаться, выдохнула Соня, желая сказать, что он тоже лучший, самый-самой, что она тоже счастлива, но опять не успела.

Он накрыл её губы своими, и она почти задохнулась от новой волны внезапно затопившего её нестерпимого жара, который и смутил, и взволновал, и возбудил, но в то же время расставил всё по местам и объяснил, что самое важное.

Наверное, впервые они целовались настолько неистово и жадно, до умопомрачения, не замечая собственных действий. Соня даже не помнила, когда Мэт прижал её к стене, развёл руки, вдавил в твёрдую прохладную поверхность запястья, продолжая целовать требовательно и даже чуть жёстко. Но ей всё равно безумно нравилось – и его напор, и его неудержимая страстность.

Потом его губы на мгновение отстранились, дыхание обдало кожу, но тут же Соня почувствовала их возле уха. Они скользнули по подбородку, добрались до шеи, рассыпая по ней поцелуи тяжёлыми горящими бусинами, вырвали тихий сладкий стон, и опять накрыли её губы.

– Ты ведь хочешь? – осипло произнёс Мэт, опять отстранившись, но совсем чуть-чуть, так что она не только слышала, но и ощущала каждый звук. – Скажи, что хочешь.

– Хочу, – послушно откликнулась она, возможно, даже беззвучно, потому что смутилась, потому что ещё никогда откровенно не признавалась в подобном не только чисто на словах, не только чисто в теории.

– Скажи громче, – потребовал Мэт, прожигая её пылающим чувственным взглядом: – «Матвей, я хочу тебя».

– Матвей, я хочу тебя, – повторила Соня за ним заворожённо, и он опять с жадностью впился в её губы, окончательно лишая воли.

Потом одним быстрым движением стянул с неё свитер, отодвинув от стены, расстегнул бюстгальтер.

– Ты очень