Ощутив его, Вита оттолкнулась от стены, сама припала, обвила руками, насколько хватило сил.

– Не уходи.

Он обнял её, теснее прижал, прошептал:

– Я и не собираюсь. – Пообещал: – Ни за что не уйду. Я теперь всегда буду рядом. Если хочешь.

– Очень хочу. – Вита вскинулась, заглянула в лицо. – Правда. Очень-очень.

Она не плакала, не всхлипывала, не рыдала, но из глаз её текли слёзы, скапливались над веком, скатывались по щекам, а дальше… дальше капали прямиком на Севино сердце, нестерпимо обжигая, туманя сознание, захлёстывая волной нежности.

– Ну что ты?

Вита улыбнулась уголками рта.

– Всё хорошо. Не обращай внимания.

И опять прикрыла глаза, но теперь совсем по-другому, доверчиво и расслабленно. Чуть запрокинула голову, а он – не удержался, конечно, не удержался. Нежно дотронулся губами до её век, сначала до одного, потом до другого, ощутил вкус слёз, терпкий, пряный и возбуждающий.

Вита вздохнула тихонько, маняще приоткрыла губы. Будто нарочно звала – нет, вынуждала! – не оставляя ни единого шанса проигнорировать, не потерять контроль, остаться осторожным и рассудительным. Жадно откликнулась на поцелуй, пила его как самое действенное, правильное лекарство, избавлявшее от страхов и тревог последних часов. И те забывались, начисто забывались.

Да и ладно, что ненадолго. Не важно, совсем неважно. Только одежда мешала, и они, не жалея, избавились от неё, соприкоснулись чувствительными, как оголённые нервы, разгорячёнными телами. Словно шагнули в бездну. И больше уже ничего не существовало – кроме них двоих, их эмоций и страсти. Кроме закипающего жара в крови, кроме неуправляемого желания и томления.

Вита упоённо принимала его ласки, требовала ещё – своей податливостью, своей ненасытностью и откровенностью. Не уступала, а действительно хотела. И Сева хотел, не только сам, но и для неё, ещё сильнее насыщаясь от её удовлетворения. И всё то, что сейчас происходило между ними, было не просто наслаждением, не просто сексом, а самой настоящей любовью. До полного растворения друг в друге, до восторга, до сладкого исступления.

И Сева всё-таки прошептал в полудрёме, когда они окончательно обессилев, лежали, крепко обнявшись, безоговорочно уверенные в ожидающем их непременном счастливом завтра:

– Люблю тебя.

А Вита не столько услышала, сколько ощутила – в лёгком выдохе, в нежном касании губ, в учащённом биении его сердца. Прижалась теснее, но, прежде чем провалиться в безмятежный сон, ещё успела подумать: «Я тоже. Очень-очень тебя люблю».