не нужен, – она произносила каждое слово отдельно, через паузу, почти по слогам, ясно и чётко, чтобы до него наконец-то дошло, чтобы он наконец въехал в содержание фразы.

Куда уж понятней и проще? И он, наверное, въехал, но… опять взял и не поверил.

– Серьёзно? – вывел с искренним недоумением. – Тогда в чём дело? Почему тогда тебя так задевает, что я встречаюсь с этой Соней?

– Да потому что я тебя знаю! – с трудом отмахнувшись от накрывавшего её беспомощного отчаяния, воскликнула Вита. – Знаю, как будет. И дело не во мне, а в ней Ты встречаешься с ней, зовёшь её к себе на выходные, а мне при этом пишешь, что любишь. Разве люди так поступают?

– Ну а что? – Мэт поморщился недоумённо. – Я же не настаиваю и её не заставляю. – Затем невозмутимо пояснил: – Она сама за мной бегает. И счастлива. А если я с ней стану спать, будет счастлива только сильнее. Да и мне же надо с кем-то. Пока ты ко мне не вернулась. Но как только вернёшься… – Он внезапно оборвал фразу на середине. – Или подожди, подожди. Я понял. Ты ведь для того меня и позвала, чтобы это условие поставить. Я бросаю твою подружку, и ты сразу ко мне возвращаешься?

– Легостаев, ты идиот? Я же уже сказала – ты мне не нужен! – с ещё большим напором повторила Вита, добавила, действительно уже по слогам: – Со-всем. Не собираюсь я к тебе возвращаться.

– Но ты же хочешь, чтобы я её оставил? – невозмутимо напомнил Мэт.

– Да! – подтвердила она сердито. – Потому…

Но Мэт перебил, не позволил договорить, дёрнув плечами, произнёс всё также невозмутимо и спокойно:

– Тогда ты знаешь, что для этого делать. Либо она, либо ты. – Он обворожительно улыбнулся и поинтересовался: – Ну что, заменишь?

– Нет!

Мэт сложил губы трубочкой и разочарованно выдохнул:

– О-о-о. А говоришь, что ты ей подруга. Неужели ничуть не жалко девочку?

– Я ей всё расскажу, – пообещала Вита.

Уже почти рассказала, осталось только назвать имя и дополнить тем, что услышала сегодня. Но Мэт даже не напрягся ни капли, легко отмахнулся.

– Вперёд. – И сразу разумно заметил: – Только вот сейчас она мне больше поверит, а не тебе. Не хочешь поспорить?

– Ну ты и скотина! – выдала Вита, но, скорее, уже от беспомощности.

Мэт опять прищурился, глянул пронзительно и заключил даже без капли сомнений:

– А в этом тоже ты виновата. Сердце мне разбила.

– Я? – переспросила она, ошарашенно и возмущённо, но сразу в очередной раз напомнила себе, что спорить бесполезно, Мэт всё равно будет объяснять жизнь, как ему выгодно и удобно, поэтому просто сменила тему, заявив: – Так ты же вроде из-за этого уехал и не собирался возвращаться.

– Передумал, – благостно улыбнувшись, без труда парировал Мэт. – Понял, что без тебя никак не могу. Что ты мне нужна.

Пока он это говорил, улыбка медленно сходила с его лица, и оно становилось каким-то мертвенным, похожим на маску на контрасте с голосом, заметно вибрирующим и сипящим от напряжения и слишком большой концентрации неконтролируемых эмоций.

– Только ты. Никто тебя не заменит. Я пытался, но всё не то. Не те. Так, может, и ты всё-таки вернёшься? Ко мне. Клянусь, кроме тебя больше не будет никого. Но и ты только моя, целиком. Тогда всё сделаю по-твоему. Как захочешь.

Сколько раз Вита всё это уже слышала. Только вот взгляд такой увидела впервые – абсолютно невменяемый, одержимый, прогоняющий волну мурашек по коже. Жутко, и не верится, что так может быть на самом деле.

Он опять играет? Он же хорошо умеет: зацепить, впечатлить, развести на эмоции, надавить на нужную точку, убедить, заставить поверить. Даже если слышишь одно и то же уже не в первый раз и точно знаешь, что это всего лишь очередное красивое враньё.

– Матвей, да что с тобой? Ведёшь себя как конченный псих. Это даже для тебя уже за гранью.

Или, несмотря на всё, случившееся когда-то, Вита его слишком плохо знала. Она ведь тоже была влюблена, считала его невероятным и безупречным, а все эти «Ты только моя. Я тебя всё равно добьюсь. Ты принадлежишь мне» казались безумно романтичными, страстными и волнующими. Зато сейчас воспринимались даже не обманом, а действительно безумством, каким-то сумасшедшим кошмаром, звучали словно угроза. Валяться в ногах, красиво каяться, вымаливать прощение и клясться – это далеко не всё, на что Мэт был способен, а лишь самое трогательное и безобидное?

Он криво ухмыльнулся, словно прочёл её мысли и подтвердил: да, всё именно так, ты, моя глупышка, просто не догадывалась. Но ухмылка тоже быстро исчезла, спряталась, а раздалось опять проникновенное и убедительно страстное:

– Я же сказал, ты мне сердце разбила. А я ведь столько раз тебе говорил, что только тебя люблю. Только тебя!

– Да хватит уже! – не выдержала Вита. – Не работает! Я эти слова от тебя тысячу раз слышала. И это… – она специально сделала многозначительную паузу, потом закончила твёрдо и громко: – не любовь.

Мэт подался вперёд, широко распахнул глаза, выдохнул напряжённо:

– А что, по-твоему? – И жарко заверил: – Эти остальные… они для меня вообще ничего не значат. Им даже всем вместе до тебя слишком далеко. И Соня твоя. Тоже обычная овца. С ней же тухло, с тоски сдохнуть. Такая хорошая и непорочная, аж тошнит.

– Вот и отстань от неё, – в который раз упрямо повторила Вита.

Он выпрямился, широко растянул уголки рта и сообщил с показательной циничной беззаботностью:

– Трахну и отстану. Ей же хочется, ждёт не дождётся. А я не могу отказать девушке, не исполнить её желания.

– Матвей!

Мэт дёрнул бровью, повторил прежнее:

– Малыш, ты знаешь, что делать. – Лизнул нижнюю губу. – И что теперь скажешь?

Вита сглотнула давно стоявший в горле комок и, поднимаясь с места, отчаянно вывела:

– А не пошёл бы ты…

Она прекрасно увидела, как Мэт дёрнулся, даже услышала, как ножки его стула со скрипом проехались по полу, и почувствовала, как дрогнул стол, сдвинувшись в её сторону и едва не врезавшись в ногу. А Мэт, вцепившись побелевшими пальцами в край столешницы, прошипел сквозь зубы:

– Смотри, не пожалей потом.

Похоже, Соня, ни о чем не подозревая и не желая ничего плохого, открыла ящик Пандоры и выпустила на свет всё то, что не напрасно хранилось под замком, обещало непридуманные беды и таило реальную опасность.

Вита отступила, развернулась, торопливо устремилась к выходу, прекрасно понимая, что не пойдёт сразу домой, потому что… потому что в данный момент и правда боялась – тёмных дворов, подъезда, случайных