Дина и Марат решили, что Ксюша права, и пошли в прихожую.

– Кэт, ты не пойдешь встречать маму и братика? – спросила Ксю, заглядывая в комнату к сестре.

– Какой братик, Ксю? По-твоему, я блаженная? Мне он не нужен.

– Ну что ты в самом деле, Катя! Мальчик такой миленький…

– Мне не нужен ни миленький, ни уродливенький! – злобно сказала Катя. – Я его никогда не назову братом!

– Какая же ты! – возмутилась Ксюша.

– Ничуть не хуже тебя, – с готовностью отозвалась Кэт. – Ты, конечно, этого ребятенка будешь любить, потому что, наверняка, через пару лет родишь ребенка Марку…

– Как хочешь, – устало ответила Ксю.

Новорожденного мальчика решили назвать Вадимом. Поначалу он выглядел не слишком красиво: сморщенный, личико красное. Но после нескольких купаний лицо малыша разгладилось и посветлело, а еще по-младенчески голубые глазки блестели. Марат уверял, что Вадимка уже видит, и никакие разубеждения и доводы не помогали. Парень переходил по комнате из угла в угол, а Вадим, лежа на кровати, действительно, словно бы следил за ним глазами.

Нянек у Вадимки хватало: и мама, и Дина, и Марат, и Ксюша… Слава – он же папа – много времени проводил на работе, поэтому нянькой называться не мог, но естественно, уделял сыну свободные часы. Только Кэт обходила ребенка стороной. Сложно даже было сказать, видела ли она Вадима хоть раз вблизи. И это ее неприятие маленького братика послужило поводом к одному весьма любопытному разговору.

Произошел этот разговор накануне Лешкиной и Светкиной свадьбы, в день приезда Кати и Ксюши в Березино. Празднество по традиции планировалось проводить в бабушкином доме. Далеко, но традиция есть традиция, к тому же в квартирном доме трудно погулять, не нарушая порядка и не вызывая возмущения соседей. Поэтому у бабушки в вечер перед свадьбой собралась почти вся семья. Некоторые, правда, предполагали на ночевку отправиться по домам.

И вот в летней кухне полным ходом шли заготовки всякой еды на завтра. Как-то случайно получилось так, что возле одного из столов поварихами оказались Катя, Ксюша и тетя Марина. Чтобы не работать в полном молчании, тетя принялась расспрашивать девчонок об их планах на будущее, о всяческих новостях. И между всеми этими вопросами спросила о маме и маленьком новорожденном, который и не позволил Ирине приехать на свадьбу племянника.

– Как его назвали? – с живостью поинтересовалась тетя Марина.

– Вадим, – ответила Ксюша. – Березин Вадим Вячеславович. Звучит красиво, но пока мы называем его Вадимкой или Вадиком.

– Весело вам с ним?

– Конечно, – сказала Ксю. – И интересно очень. Он такой маленький, такой хорошенький…

– Конечно, весело, – в тон сестре, но с подковыркой добавила Кэт. – Особенно весело бывает, когда он плачет по ночам и мешает всем спать!

– Тебе-то какая разница? Ты же домой заявляешься только среди ночи, как раз тогда, когда Вадик просыпается и плачет. Ты все равно не спишь в то время! – возразила Ксюша.

– Да, но когда я прихожу домой поздно, мне хочется только упасть в постель и уснуть поскорее, а не слушать ночные концерты шизонутого малого!

– Ты сама шизонутая! – вспылила Ксю. – Это ребенок! А ты взрослый человек, а ведешь себя как маленькая!

– Может, кому-то и нравится возиться с этим ребеночком моей мамули, которой на старости лет взбрело в голову нажить себе хлопоты, но лично я перед ним прыгать не собираюсь!

– Ты не права, Катюша, – вмешалась в их спор тетя Марина, видя, что еще немного – и сестры подерутся. – Ты не права. Твоя мама просто старается быть счастливой! А ты так себя ведешь… как капризная девочка, которая недовольна, что из-за маленького брата родители стали обращать на нее меньше внимания. Ты ревнуешь маму к Вадимке.

– Я? Ревную? Мне делать нечего больше!

– Ревнуешь, – настаивала тетя. – Только почему, Катя? Ты уже самостоятельная девушка, да к тому же ты никогда не была единственным ребенком в семье. Вы с Ксюшей всегда делили родительскую любовь и внимание, так с чего тебе злиться теперь из-за этого малыша?

Катя ничего не ответила, лишь упрямо сжала губы. Она всегда чувствовала себя обделенной из-за Ксю. Ксю доставалось все лучшее, Ксюше всегда везло, Ксюшу все любили… И всю свою жизнь Катя мучилась двумя противоречивыми чувствами: острой, болезненной завистью к успехам сестры и таким же острым, искренним восхищением. Ксению невозможно было не любить. Сильная, светлая, полная жизнерадостности, оптимизма и доброты к людям – Ксю покоряла. Одно терзало Кэт – она сама не такая. Нерешительная, холодная, безразличная, даже злая иногда. Действительно, близнецы по характеру противоположны, и если Ксю хорошая, если Ксюша свет, то она, Катя – это тьма. Жгучая обида закипала в Катиной душе. «Почему вся хорошесть досталась Ксю? – мысленно твердила девушка. – Я тоже хочу быть доброй, искренней, человечной… Но не могу. Я не такая». От таких мыслей недалеко и до настоящей ненависти. Правда, пока Катя и Ксюша жили рядом, выручали друг друга, делились тайнами, то ненависть не имела такой силы. А теперь сестры разошлись. У них разные жизни, разные судьбы, разные планы. Они почти чужие друг другу люди. И Катя почти враг Ксю.

Кэт была убеждена, что в ее проблемах и неурядицах виновна Ксюша. Она отняла у нее характер и возможность нравиться людям. Поэтому Катя злилась на сестру. Ведь так гораздо легче: обвинить кого-то другого, чем подумать о том, в чем ошиблась сама.

Только вот Ксюша независима. Она не нуждается в любви Кэт, и ей плевать на то, что Катя винит ее во всех грехах. Даже если Ксюше и жаль их детских теплых отношений, стелиться перед Катей она не станет, поскольку убеждена, что ни в чем перед Кэт не виновата. Катя почти слышала голос сестры: «Мы ведь не ссорились, Кэт, и я ничего тебе не сделала… С какой стати мне просить у тебя прощения? Если ты на меня злишься, то это твои проблемы».

Вот потому Катя не принимала братика. Еще один, может, «светлый» родился! Лучше уж сразу на него смотреть как на пустое место, чем сначала привязаться, полюбить, а потом начать ненавидеть и злиться. Тем самым Катя мстила и Ксюше, представляя ту на месте Вадимки. Ведь его безразличие старшей сестры может ранить, а вот Ксению вряд ли. Она уже отвыкла от доверительности Кэт.

Это действительно своего рода ревность. Только Катя ревновала не маму к Вадиму. Кэт ревновала весь мир к Ксении. И выражала свою ревность таким вот образом.

Тетя Марина заметила напряженность в лице Кэт, поэтому не стала нажимать еще больше, а увела разговор в сторону.

– А ведь Марк когда-то тоже ревновал, – сказала тетя, улыбаясь. – Когда Лешка родился.

– Неудивительно, – ответила Ксю. – У них всего-то два года разницы ведь…

– Но Марк с этим легче справился, – продолжала тетя Марина. – Он быстро привык к младшему брату, и потом, в дальнейшем, не было у него какого-то болезненного вечного наблюдения за делами Леши. Марк никогда не завидовал Лешкиным успехам и не старался его в чем-то обойти. Я не замечала между ними соперничества. Скорее, Леша чаще возмущался, когда, по его мнению, Марку доставалось что-то лучшее, больше ревновал…