– Да ладно, я верю тебе на слово…

– Каринка, да что ты жалуешься? – вдруг вклинился Антон. – Даже если Ксюша уедет, ты большим успехом все равно пользоваться не будешь.

– Это еще почему? – прищурилась Карина.

– Ты слишком злая. И с тобой неинтересно.

– Да ты что?

– Я так считаю, – убежденно заявил Антон. – И думаю, что не только я. Ксюшка – классная девчонка, а ты… даже не девчонка. Ты какая-то кикимора. Каримора – кикимора!

– Ой, вы тут ругайтесь, а я пойду попью, – поднялась с места Ксюша. Она зашла в тихий пустой дом, где никого не было. Все, даже бабушка и дедушка, были на улице. «Только не грустить!» – мысленно велела себе Ксю, выпила воды и ступила на крыльцо. Вдруг вокруг ее талии обвилась чья-то сильная рука. – Марк! – приглушенно воскликнула она, оборачиваясь и видя прямой взгляд его темных смеющих глаз. – Ты сумасшедший!

– Ты – мое сумасшествие, – прошептал Марк, обнимая ее и целуя в шею.

– Марк, Господи, что ты делаешь! Нас же увидят! – ответила Ксю, упираясь ладонями в его плечи.

– Не увидят. Все сейчас на улице и сюда не собираются. Я просто не мог больше следить за тобой издалека… Идем.

– Куда?

– Неважно. Идем.

Марк потянул Ксюшу за руку вглубь двора, туда, где стояли всякие хозяйственные постройки. У одного из сараев он остановился, толкнул дверь и увлек Ксю за собой вовнутрь. В сарае было полутемно, сквозь щели в стенах проникал солнечный свет, отбрасывая длинные яркие полосы на пол. В воздухе пахло лежащим здесь когда-то сеном, было душно.

Ксюша следила, как Марк закрывал изнутри дверь, а затем скользнула к нему, обняла его за шею и первая жадно потянулась к его губам.

– Как ты объяснил всем свой уход? – спросила она.

– А никак. Просто ушел, и все! Кому какое дело, куда и зачем?

– Верно, – Ксюша тихонько засмеялась и уткнулась лбом в его плечо. – А ты специально шел за мной?

– Специально. Как только увидел, что ты ушла, последовал за тобой.

– Наверное, кому-то это покажется подозрительным…

– Ну и пусть.

– Сумасшедший, – ласково прошептала Ксю и легонько прикусила мочку его уха. – Почему я всегда ведусь на твои идеи и совсем не могу тебе противиться, искуситель?

– Почему? Да потому что ты сама такая же распущенная, как я. Я же был бы нужен тебе, если бы все, связанное со мной, не сопровождалось с риском… Этот вкус опасности опьяняет… щекочет нервы… как по лезвию ножа…

– Наверное…

Дыхание Ксюши стало возбужденно-частым, ее руки требовательно заскользили по его телу, а губы чувственно отвечали его губам. И они успевали еще переговариваться, хотя часто прерывались на полуслове, сбивались с мысли. Скоро голоса затихли, в полутьме слышались лишь приглушенный шепот, постанывания, и прерывистые, глубокие вздохи.

– Я люблю тебя, Ксю… – негромко, но отчетливо проговорил Марк. – Люблю так, как никогда никого не любил и не буду любить… Не хочу, чтобы ты уезжала… но не могу тебя удержать.

Ксюша, то приникающая к нему, то старающаяся ускользнуть от его настойчивых, неумолимых ласк, повергающих ее в дрожь, замерла, услышав эти слова. Раньше Марк никогда не говорил этого, вернее, говорил, но как-то задатками – когда она признавалась ему в любви, он отвечал, что тоже любит ее. Но при этом упрямо отводил глаза в сторону. А теперь Марк говорил это сам, и в голосе звучало столько искренности, столько неподдельной страсти… И ведь он сейчас в полубессознательном состоянии, и его слова весьма правдиво отражают его мысли и чувства.

– Я тоже тебя люблю, Марк, – простонала она. – Я не знаю, как буду жить вдали от тебя…

Ксюша открыла глаза. В комнате было сумрачно, и Ксю подумала, что еще рано. Но, взглянув через окно на улицу, она поняла, что идет дождь. Часы на стене показывали начало девятого. Ксюша вскочила с постели. Скоро уезжать, а она даже не одета.

Девушка взяла с подоконника расческу и подошла к зеркалу. Тонкая маечка на бретельках не скрывала плечи и шею, и Ксюша покраснела, заметив на коже следы от вчерашних поцелуев Марка. Хорошо, что на улице холодно, и можно надеть что-то плотное и закрытое, а то хороша бы она была!

Ксю взяла облегающую красную кофточку с рукавами до локтей, джинсы, и оделась. Волосы быстро заколола наверх заколкой-крабиком. В последнее время они стали ее раздражать, и она все чаще подумывала о короткой стрижке. Может, и правда, стоит сменить имидж?

Через несколько минут с работой над внешним видом было покончено. Только губы Ксю красить не стала – все равно за едой помада сотрется.

На кухне у печи хлопотала бабушка. Блинчики по какому-то особому рецепту, который использовался лишь в праздники, и варенье в блюдце уже стояли на столе.

Ксюша по старой детской привычке забралась на подоконник, рядом с которым был стол, ноги поставила на табуретку возле окна и принялась за еду.

– Что за дурацкая привычка – сидеть на подоконнике? – спросил Лешка, заходя в кухню.

– Уж какая есть, – ответила Ксю.

– Вот у тебя, Алексей, действительно дурацкая привычка: ты вечно забываешь поздороваться! – заметил Марк, зашедший вслед за братом и слышавший Лешкино замечание. – К тому же она не только дурацкая, но и заразная, потому как я тоже забыл поздороваться, за что прошу прощения. Здравствуйте, бабушка, привет, Ксю.

– Значит, я не такой уж плохой, если даже такое совершенство, как ты, Марик, ведется на мои дурацкие привычки, – хмыкнул Леша и сел на какой-то стул, который прихватил из комнаты. Марк, не мучаясь, опустился на табуретку возле окна, где сидела Ксюша.

– А я и не говорю, что ты плохой, – отозвался Марк. – Очень даже хороший… – и тут же поддразнил: – Когда спишь зубами к стенке.

– Ну, и зараза же ты! – воскликнул Лешка, но махнул рукой и обратился к бабушке: – Бабуля, мы не успели дома позавтракать, и надеемся, что можно будет покормиться тут.

– Конечно, можно, – ответила за бабушку Ксю. – Особенно когда главная грабительница уедет… я себя имею в виду. Лешка, а почему ты Марка назвал Мариком?

– Почему? Марк, объясни сестренке, – сказал Лешка. – Как это ты ей еще не говорил?

– Да прозвище это мое, с детства еще осталось, – объяснил Марк. – Ребята же любят все перекручивать, а у меня имечко такое, что не сократишь. Вот и придумали…

– Я об этом ничего не знаю… – сказала Ксю.

– Да ты многого не знаешь! Например, Лешку нашего Совой называли…

– Почему Совой? – удивилась Ксюша.

– А потому что маленький я был вечно хмурый и насупленный как сова. И сначала меня так более взрослые называли, а потом и ровесники стали повторять, – пояснил Алексей.