Себя не жалеешь, его пожалей. Папа это так просто не оставит, он дал ему и его шайке работу, жилье и позволил спокойно учиться, не переживая о деньгах. Как думаешь, что он сделает с типом, соблазнившим его дочку? Я первая все расскажу, если ты ввяжешься в это! Поняла?

– За что ты так меня ненавидишь?

– Я добра тебе желаю.

Выхожу из машины и сразу же натыкаюсь на Артура, который открывает было рот.

– Я никуда с тобой не пойду! – И прохожу мимо него.

Даже не интересно, что он там ответил. Ну что он мне может сказать? Я прекрасно знаю таких, как он, и слова «нет» в их мире не существует. Как он вообще может меня интересовать после вчерашнего? Я не уверена, что когда-либо меня кто-либо еще заинтересует!

Иду через двор, где столпились девчонки, – бродяги таскают какие-то мешки из большого грузовика. А Артем рассыпает белые мелкие камушки вокруг клумб. Сегодня прохладно, и комбинезон на нем практически полностью застегнут, выглядывает только край белой майки.

Я приближаюсь к нему, и сердце с каждым шагом колотится все сильнее, а вдохи становятся все глубже. Настолько, что под ребрами уже больно.

– Бродяга, смотри, твоя Леди идет, – хихикают девчонки.

Он их не замечает. Встал посреди газона и не отрывает от меня взгляда. Какого-то зачарованного, что ли. Как вчера, когда целовал меня на кровати, на подоконнике. Уже без зрителей и только потому, что я попросила. Чувствую покалывание в губах и предвкушение. Как будто я очень голодна и смотрю на самую вкусную в мире еду.

«О, эта ночь,

Эта ди-и-ивная ночь…»

Кто-то включил на телефоне песенку из «Леди и Бродяги», я в ужасе смотрю на Артема, он хмурится на меня, мол, и что дальше?

А что дальше?

Они все поймут, что происходит между нами. Да у него на лице написано, уверена, и у меня тоже.

Артем просто на меня смотрит, опустив на землю тяжелый мешок, на котором написано «Мраморная крошка».

– Я надеюсь, ты меня услышала, – слышу совсем рядом голос сестры. Она стоит, скрестив на груди руки, и ждет, что я сделаю дальше.

– Привет, – говорит Бродяга, закусывает нижнюю губу и поднимает брови, будто подгоняет: «Решись уже».

– Здравствуй, – бормочу я, опускаю взгляд и прибавляю шагу. И в последнюю секунду вижу, как он дергается в мою сторону.

– Уф, кажется, впервые не Бродяга кого-то кинул, а кто-то кинул Бродягу.

Я слышу каждое слово, потому что девчонки, стоящие перед Артемом, теперь следом за мной идут в здание института.

– Молодец, Джейн Эйр! – кричит одна из них.

Я сгорю в аду. У меня полыхают уши и щеки, и хочется плакать от того, какая я все-таки слабая дурочка. Но я даже не могу Бродяге написать, что он тут ни при чем. Что я просто ему проблем не хочу. Или это даже про себя звучит как глупые оправдания?

– Молодец, – улыбается Вера. – А теперь давай закрепим эффект и ты согласишься на свидание с Артуром.

– Нет. Это не… не то.

Но Вера уже уходит. А я иду к туалетам, чтобы умыться прохладной водой и прийти в себя. Долго тру щеки, а потом также долго стою у электросушилки, грея руки под потоком горячего воздуха. Дверь открывается, и в туалет входит сияющая староста Соня.

– Там тебя твой песик поджидает, – хихикает она.

– Он не песик!

– Слушай, ну от кого-кого, но от тебя этого никто не ожидал. Не хочешь с нами в рестик после пар?

– Нет. И прекратите сплетничать о том, чего не знаете!

– Да ладно тебе. Ты легенда. Все видели, как он к тебе кинулся сегодня, а ты такая вся важная прошла мимо. И как водичку тебе в палату притащил. А вчера… кое-кто с черным бархатным бантом сосался с ним в коридоре у учительских кабинетов. Не знаешь, кто у нас носит банты?

– Откуда ты…

– Охранник рассказывает про это любому желающему, – пожимает плечами Соня. – Ну и как тебе Бродяга? Стоит того?

Я обхожу Соню по кругу и бросаюсь к двери, за которой и правда стоит Артем. Скрестил на груди руки, привалился спиной к стене и смотрит на меня пристально и хмуро.

– Не здесь, – успеваю сказать.

Лицо Бродяги будто маска, пошедшая трещинами, потому что он записывает это на свой счет.

– Да нет же, там… мы не одни, – я киваю назад, намекая на только что вошедшую в туалет Соню. – Не потому что…

Но Артем не слушает, берет меня за руку и тащит в сторону двери с надписью «Служебное помещение». Большая холодная комната с серыми стенами и бесконечными рядами стеллажей.

– Прости меня, я ничего такого не хотела… Я тебя хотела… защитить и…

– Я, по-твоему, нуждаюсь в защите? Хотя, знаешь, это было красиво. Я впервые ощутил себя тем, кем в сущности и являюсь. Нищим в этом красивом мире. Надеюсь, занятия со мной тебе пригодятся в будущем. – Он отвешивает поклон. – Теперь ты знаешь, как тебя должны целовать, м? На меньшее не соглашайся, ладно?

Нет, нет, нет…

– Стой, подожди. – Я делаю к нему шаг, второй и успеваю схватить за руку до того, как он уходит, и увожу вглубь склада, чтобы он не успел быстро выскочить за дверь. – Не уходи.

– Чего ты хочешь?

– Ну ты же понимаешь, что… не можем мы…

Он улыбается. Все шире и шире. Будто хочет меня улыбкой все-таки убить.

– Артем.

– М-м? – Он задирает подбородок, выдвинув челюсть, и смотрит на меня сверху вниз. Уголки губ подрагивают, как будто он не может больше бороться.

Я облизываю пересохшие губы и выдыхаю.

– Тебя же уволят…

– Почему? Между нами что, что-то есть?

– Есть.

Он смеется.

– Не обольщайся. У тебя теперь репутация роковой девчонки, придерживайся этого курса.

– Артем, не надо.

Я делаю к нему два шага, прижимаюсь грудью к его животу и тяну вверх руки, чтобы обхватить его шею. Он вырывается. И снова. И еще раз.

Привстаю на цыпочки, чтобы поцеловать, но он не разжимает губ.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – шепчу, не отрываясь и на миллиметр, обнять он все-таки позволяет, но застывает, как каменный, и я просто висну на его шее. – Поцелуй меня, пожалуйста.

– За-чем? – тихо и медленно спрашивает он, приоткрыв губы, и это почти поцелуй, по крайней мере я цепляюсь за эту возможность, и все, что слышу дальше, – как что-то валится со стеллажей. Потому что Бродяга прижимает меня к ним спиной.

Подхватывает на руки и закидывает мои ноги к себе