– Гулять? – все-таки говорю я.

– Да, там вроде как вечеринка какая-то или… ну, короче, не хочу сплетничать. – Кудрявый мне подмигивает. – А я думал, вы все, разбежались.

– Не слушай его, пошли провожу, – говорит Саша и ведет меня в комнату Бродяги, а я следую за ней.

– То есть он не гуляет?

– Гуляет, конечно.

– А это предполагает… девушек?

Саша запускает меня в темную комнату и заходит следом. Молчит какое-то время, делает вид, что долго возится с торшером, который наконец включает.

– Ну что? – тороплю я.

– Я не знаю, что было между вами. И насколько все серьезно. Не хочу тебя обнадеживать и убеждать, что он святой. Не знаю, что в его голове, спроси сама. Мы пошли, у нас планы с ребятами, но, если что, чувствуй себя как дома. Моя комната напротив, дверь ближе к окну. Ну если будет нужно убежище.

Она улыбается и уходит. А я остаюсь в спальне Бродяги, где от воспоминаний начинает кружиться голова, потому что все пахнет им.

Я сажусь на край односпальной кровати и осматриваюсь. В углу шкаф, у окна письменный стол. Все чисто прибрано. На зеркале у шкафа висит мой бархатный бант, из-за чего я начинаю улыбаться. На письменном столе объемная потрепанная тетрадь и ручка – больше ничего. Не знаю, чего я ждала от его комнаты. Чуть больше жизни, наверное? А Бродяга будто в любой момент готов отсюда сбежать. Не могу спокойно сидеть, начинаю мерить комнату шагами.

В гостиной становится тихо, ребята уходят, и я опять сажусь на кровать. И снова встаю. Потом падаю на кровать, которая пахнет Артемом. Утыкаюсь лицом в подушку и жду его, как возмездия, потому что уже уверена, что он утешается с кем-нибудь из бесчисленных поклонниц. С другой стороны, уже завтра я с ним не заговорю. А значит, он будет и дальше жить своей жизнью и мне придется смотреть на то, как у него появляются девушки, как он шепчется с ними по углам. Лучше бы я не приезжала.

Хотя… Зато я попрощаюсь. Я же готова? Три… два… один… Лучше домой пойду. И в ту секунду, когда я распахиваю дверь, ее с другой стороны толкает Артем. Мы стоим друг напротив друга, молчим не дольше пары секунд, кажущихся вечностью. Каждый новый вдох глубже предыдущего.

Три… два… один…

– Зачем пришла? – Он дергает подбородком. Хмурит брови и вообще не улыбается.

– Я к тебе.

– М-м. Пропустишь?

Делаю шаг в сторону, он заходит, не включая свет, бросает куртку на письменный стол, проводит дважды по волосам и садится на край кровати, потом смотрит на меня, устало вздохнув.

– Ты был… с кем-то? – Это так глупо, что я решаю быть до конца откровенной. – Я ревную. Видела, как ты обнимался с какой-то девчонкой во дворе.

– Справку ей передавал, подсунул в карман, пока она меня обнимала, – кивает он. – А ты где была?

Справку передавал… Так, получается, вот чем он занимается, когда на нем виснут девчонки. Не могу не рассмеяться, поэтому отворачиваюсь, чтобы скрыть улыбку.

– Я пыталась сходить на свидание с Артуром. Не получилось.

– Какая жалость… для Артура.

Бродяга встает и, засунув руки в карманы толстовки, смотрит на меня сверху вниз, сосредоточенно, будто над чем-то размышляет.

– Ему бы повезло больше, чем мне, верно?

– Ему бы никогда не «повезло». – Мой голос становится напряженнее. – Неужели это не ясно?

– Лида.

Я ни разу не слышала, чтобы он называл меня по имени, и, услышав, думаю, что хотела бы слышать его чаще. Не принцесса и не Леди Джейн.

– Ты правильно сделала сегодня, когда прошла мимо. Прости, что наехал, это несправедливо. Ты вправе меня игнорировать, мы друг другу никто.

Я киваю.

– Ты… слишком замечательная, чтобы связываться с таким дерьмом, как я. Однажды очередной обиженка на меня донесет, и все закончится.

О да, это случится совсем скоро.

– Или это всплывет. – Артем кивает на потрепанную тетрадь, лежащую на столе. – Тут все контрольные, которые я когда-либо за кого-либо решал. Включая такие… что мне точно грозит увольнение как минимум. А важным богатым сыночкам богатых папочек – исключение. Им это не понравится, найдутся мстители, и… с этого места сценарий повторяется по первому варианту.

Я начинаю листать папку, чтобы занять руки, и торможу на одной из последних страниц. Знакомые буквы, я сама помогала Вере писать их на баннере перед той вечеринкой, где мы с Бродягой встретились. Контрольная просто огромная и не похожа на остальные. Имя в конце латиницей: Anton Vasiliev.

– Это что, тот страшный конкурс, из-за которого Антон едет учиться за границу в январе?

Бродяга не отвечает и даже не кивает.

– Ты выкрал работу и заменил? Ты… ее решил? Он же… Да его месяц чествовали. Его отец ему за победу машину подарил…

– Мне это неинтересно. – Он пожимает плечами. – Я просто делал то, что умею. Иначе меня это не прокормит. Только так. Сомневаюсь, что математики хорошо зарабатывают, а мне нужны деньги.

– Принеси это отцу, расскажи, он поможет. Без имен, просто… Хочешь, я расскажу ему какой ты…

– Нет.

Бродяга делает ко мне пару шагов и забирает тетрадь.

– Нет, ты забудешь про это и никому не расскажешь.

– Зачем тогда ты мне это показал?

– Хвастаюсь, разумеется. – Он улыбается мне, подмигивает, берет большим и указательным пальцами за подбородок и тянет вверх, чтобы я запрокинула голову. – Зачем ты пришла?

– Попрощаться, – выдавливаю из себя и чувствую, как картинка плывет перед глазами от выступивших слез. И как гаснет улыбка Бродяги.

– Попрощаться?

– Да. Просто…

– Не обязательно общаться в институте. – Он пару раз качает головой, потом усмехается. – Ну… Мы не обязаны афишировать, что…

– Что?

– Ты мне… вроде как…

– Ты тоже мне, просто…

– Слушай, ты же это не серьезно?

– Серьезно. Так будет лучше. Правда.

– Правда?

– Правда.

– Все решила?

– Да. Только… А можешь ты меня на прощание поцеловать? Ну просто чтобы я точно помнила…

– Не начинай, Леди Джейн, пожалуйста. Это плохая идея.

– Почему? Прошу тебя, это очень важно. Это в последний раз, ведь так?

– Не хочу. Это. Слышать.

– Один раз.

– А если ты потом не захочешь уходить?

– Разве это плохо?

– Есть шанс, что так и случится?

– Нет…

– Я все-таки попробую, – шепчет он у моих губ, а потом медленно целует.

Так нежно и почти невинно, будто это не более чем прикосновение, невесомое. Но я всхлипываю и цепляюсь за шею Бродяги, потому что не могу устоять на ногах. Он наклоняет мою голову в другую сторону и целует снова.