Макс немного помолчал. Потом сказал:

- Ну, все понятно. Типа я такой отстойный, что нельзя в менявлюбиться. Ясно, ясно… Кто тогда писал?

- Откуда же мне знать, Максим?! Разве я разбираюсь в твоихпоклонницах?! Посмотри по сторонам, пораскинь мозгами! Катька, например,круглые сутки вокруг твоего участка вертится! Да мало ли еще кто! Как я могузнать, кого ты там охмуряешь?

- А почему мои поклонницы подделывают твой почерк? -скучающим тоном поинтересовался мой собеседник.

Пришлось изобразить негодование:

- Максим! Почем я знаю?! Что за глупые вопросы?! Может быть,они решили насолить мне. Или просто застеснялись открываться!

- И зачем было признаваться в любви, если стесняешьсяоткрываться? Уж или говори прямо, или совсем молчи!

- Ты у меня спрашиваешь?

- Естественно, у тебя. Это же ты сначала пишешь любовныезаписки, а потом придумываешь всякую белиберду, чтобы от них откреститься, -невозмутимо произнес Макс. И прежде чем я успела зашуметь, добавил: - Я ведьвидел, как ты ночью мне бутылку-то подкинула, Надюха.

- Я?.. Бутылку?..

Ушам стало жарко. Похоже, они покраснели. Вот гадство!

- Андрюха ночью встал, в окошко глянул, а там ты ползешь.Меня позвал: мы спим-то в одной комнате. Свет вырубили, чтобы не спугнуть тебя,но видно все равно было неплохо. Рассказать, как ты через грядки прыгала?

- Что?.. Нет… Как?.. Я?..

- Ты, ты! Кто еще-то?!

Поскольку в экстремальных ситуациях в голову вечно лезетвсякая белиберда, вместо того чтобы придумать подходящую увертку, я зачем-товспомнила бородатый анекдот про Штирлица. «Это провал», - подумал Штирлиц. Вотуж действительно провал!

- То есть некто проник к тебе ночью под видом меня… -понесла я обычную чушь в духе книжного сыщика. - Как это было?

Макс покачал головой. Похоже, ему доставляло удовольствиенаблюдать мой идиотский спектакль и было любопытно, какую еще отмазку я смогупридумать.

- Ну, Надь, ведь я серьезно, - произнес он наконец. - Ведь яже видел! Понимаешь?

- И с чего ты, интересно, взял, что это я?

- По куртке понял: не такая уж и темень там была. И кепкатвоя белая. Она почти светилась!

- Постой… Кепка? Так ведь ее у меня украли! Точно-точно, ещенеделю назад! - в этом месте я постаралась сказать как можно более пораженную ивместе с тем светящуюся мыслью физиономию. - Кажется, кое-что начинаетпроясняться! У нас появились зацепочки! Та-а-акс…

- Украли? - задумчиво переспросил парень.

Йессс, он, кажется, купился! Ну еще бы, Лучшая-из-Девочек иСамый-Глупый-Парень - кто кого? Ха-ха!

- Украли, да. Так все же знают! Я ведь даже объявлениеповесила, но только не откликнулся никто. Ты что, не видел?

- Не-а.

- Ясен пень! Сорвали очень быстро! Ведь в их планыобъявление не входило! - Я все больше расходилась, почувствовав приливсочинительского вдохновения. А в конце еще решила добавить для пущей важности изагадочности: - Кажется, я даже знаю, кто и почему это сделал!

- Я тоже знаю, - ответил мой собеседник.

- Ну и кто же?

- Да ты, Надька, ты!

Нет, ну с этим Максом невозможно иметь дело!

- Да ну тебя…

- Это тебя «ну»! С тобой невозможно иметь дело, Надюха!Думаешь, что я совсем тупой?! Не видел, как ты в этой белой кепке вчерабегала?!

Теперь мне захотелось разрыдаться. Почему, за что такоеужасное невезение?! Бедная я, бедная! Несчастная и маленькая, слабенькаядевочка! Никто меня не спрячет от позора…

- Я новую… такую же… купила… - с трудом выдавила я.

- Ага, ага! Уже поверил! - парень фыркнул. - Странная ты,Надька. Ну ей-богу! Вот чего ты добиваешься-то, а? То пишешь мне всякие письма,то выдумываешь, будто это злоумышленники, то на свидания приглашаешь, то самаже, придя, за нужником прячешься, от меня убегаешь… Издевательство, что ли,такое изощренное надо мной? А в чем тогда прикол, что-то не просекаю?

Я отвернулась. Дескать, не знаю вообще, о чем речь, меня всеэто не касается.

- Влюбилась - так и скажи, - осторожно произнес Максим.

- Что-о-о?! - Я мгновенно пришла в бешенство. - Влюбилась?!Да пошел ты!!! С дуба рухнул!!! Размечтался, блин, жаних, ага, нашелся!!! Нетут-то было!!!

- Да постой ты…

- Потупее не придумал ничего, а?! Ну и самомнение! Ты взеркало смотрелся вообще?!

- Ну-ну, полегче!

- Что - «полегче»? - Я вскочила. - Пристаешь, блин, тут с свопросами со всякими, а сам-то? «Надюшка, ты мне тоже, сю-сю-сю»… Зачемприслал?! Влюбился?! Ну давай, скажи, типа! Влюбился?

Максим, было, встал, но теперь сел обратно.

- Какая «Надюшка»? О чем ты вообще?

- Ах, о чем?!

- Ну да, о чем?

- Да о любовной записочке, которую ваша милость изволила мненаписать!

- О любовной записочке? - парень нахмурился, но через мигулыбнулся опять. - Фу-ты, ну-ты! Я чуть не купился! Подумал, и правда тебекто-то что-то писал от моего имени! Надь, ну ты монстр по части отмаз! Простомегаталантище! Это же надо - за десять минут разговора столько всегонавыдумывать - про подделку, про кепку, записку какую-то… Так натуральноругаешься, просто артистка!

Мое возмущение поднялось до такого градуса, что даже кричатьуже не было сил. Я глубоко вдохнула, потом выдохнула. Сосчитала до десяти. Этомуучили в какой-то телепередаче - и, кажется, способ действительно помогает.

- Знаешь что, Максик? - Следующие слова были произнесены смаксимальной холодностью. - Надоело мне тут с тобой разговаривать. Ну нравитсятебе думать, что я за тобой бегаю, - думай на здоровье! Пускай самооценкаповышается, не жалко. И про свидание, и про то, что я - как ты там говорил? -за каким-то нужником якобы пряталась - пожалуйста, воображай, мне не жалко!Сколько можно с глупостями спорить? Все, пока!

- Постой, постой!

- Ну?

- Значит, на опушке за сортиром не ты пряталась?

Я фыркнула, всем видом показав, что отвечать на подобныевопросы - ниже моего достоинства.

- Если так, то, пожалуй, возьми эту штуку!

Озорно улыбаясь, Максим вытащил из кармана резиночку дляволос, украшенную пластмассовой ягодой клубники, и протянул мне.

- Я ведь не мог найти ее вчера в лесу, не так ли, раз тебятам не было? Значит, и теперь этой резинки у меня быть не должно! Бери скорее!