- Смотри, какую шкоднятину я сфотографировал! - сказал папа,когда я зашла в домик.

В окошке предпросмотра цифрового фотоаппарата виднелисьснятые под большим увеличением жирная задняя лапа Василия и ухватившаяся за неетолстая пожарная перчатка.

- Неплохо, Надь? Что скажешь?

- Пап… Поехали домой! Я не могу тут…

После обеда мы с родителями (которые, наконец, поняли, чтоделать в этом дурацком поселке больше нечего) настригли пионов, насобиралималины, надергали луковой зелени, нащипали салата, наоткручивали огурцов,набрали сумок, нагрузили рюкзаков, навьючили себя, переоделись в ставшуюнепривычной человеческую (городскую) одежду и вышли за ворота.

Нам предстоял четырехкилометровый путь до станции - тойсамой, где мы так недавно и так давно покупали дынный дезодорант на пару сбывшей подругой. Этим путем меня носили в пеленках, возили на коляске, водилиза руку, таскали практически за шиворот, катали на велике и подвозили на«Запорожце», поэтому я могла пройти его с закрытыми глазами и порой даже виделаво сне. Каждый метр бесконечной дороги, удлиненной тяжким грузом, что-то значилдля меня, имел свое лицо. Вот первый поворот за картофельными полями инебольшая свалка вокруг столбика с надписью «Выбрасывать мусор строговоспрещается!». Вот следы узкоколейки, по которой - если только родители этогоне выдумывают - когда-то, в седой древности (то есть до моего рождения), ходилмаленький паровозик, не гнушавшийся подкинуть садоводов; теперь это рай длясобирателей металлолома: кусков ржавых рельсов и огромных болтов. Вот маленькиеивовые заросли: каждый раз, как мы проходим мимо, папа сообщает, чтоокончательно решил заняться плетением из лозы и начнет учиться прямо завтра.Вот заброшенный пионерлагерь: думаю, это именно тот, в который прилетала ЧернаяПростыня. Вот клочок соснового (у нас других и не бывает) леса, вылезшего надорогу, через который мы ходим; а вот плоский камень, на который нельзясимволически не присесть. Дальше будет единственный на всю округу настоящийдеревенский домик, возле которого мне однажды удалось увидеть первых иединственных в моей жизни живых гусей. А сейчас, ну прямо-таки вот-вот, мызакончим месить ногами жижу и запинаться о кочки: начнется заасфальтированнаядорога. В тысяча девятьсот мохнатом году проложить нормальный путь от станциидо «Конденсатора» не удалось: не хватило - угадайте, чего? - денег,естественно. Какой-то начальник, чтобы его не сочли слишком добрым, выделилровно половину необходимого. Зато теперь, если я иду в поселок или из поселка,точно знаю, когда позади остается два километра, а два еще ждут меня,непройденные.

Перебирая ногами, я размышляла о том, где взять навоз, чтобынамазать им Валькины ворота (как вариант: саму Вальку): по-хорошему попросить утети Фаи с конца улицы и привлечь к себе внимание или стянуть в соседнемпоселке под названием «Рейсшина» из какой-нибудь кучи и рискнуть бытьотловленной. Что такое «Рейсшина», спросите вы? Кажется, это такая толстаялинейка для профессиональных чертежей. А «Конденсатор», к слову, -электротехнический прибор. Дело в том, что наши дачи раздавала своим работникамконтора по энергоснабжению, а соседские - конструкторское бюро. Вот ипоназывали садоводы свои поселки, как умели…

В самый интересный момент - я представляла себе, какпредательница обнаружит вонючее безобразие на своей частной собственности, -сбоку заскрипели тормоза. Возле нас остановился раздолбанный «Москвич» дядиГоши - Максимова папки.

- А я смотрю, кто это тут тащится с четырьмя сумками в двухруках?

- Георгий Иваныч! Подвезешь, что ли?

- А то! Ну-ка, залазьте! Прокачу вас с ветерком!

От предложения сменить пеший путь на автопрогулку я неотказалась бы никогда в жизни… Но как мне захотелось сделать это сегодня!Почему не кто-то другой, почему именно отец этого гадкого Максима?! Противныймальчишка преследует меня даже за воротами поселка с помощью своих предков!Господи, чуть не забыла… Ведь этот папаша еще и лунатик! А вдруг мы с ним всеразобьемся?!

- Садись, Надь! - сказали родители радостно.

Мне пришлось сесть.

Завязалась очередная скучная беседа об огуречных сортах,капустной рассаде, томатных вредителях, сортах удобрений, выходкахпредседателя, дебильных начальниках, повысившихся ценах, мужьях Пугачевой,народолюбивых политиках, добрых старых временах, непослушных детках…

- Помню, когда Надя была маленькой… - завела маман своюлюбимую песню, от которой у меня вянут уши.

- Не успеешь оглянуться, как вырастают! - поддакнул ей дядяГоша. - Уже и невесты у них. Андрюша девчонку зимой приводил - с нами знакомил.Хотя они, похоже, разошлись уже. А тут еще и младший, представляете? Последниедва месяца какой-то весь замученный, сам не свой ходит. «Ну, - мать мнеговорит, - влюбился наш Максимка!» И точно! Девка к нему бегает. Даже ночьюменя, представляете, разбудила: по участку шарашилась зачем-то, наверное,сюрприз хотела оставить. Я ведь ее засек потом. Кто это такая! Вот угадайте-ка!

Я напряглась.

- Да Катька, еще-то кто! - сказал папа.

- А вот и нет! - ответил дядя Гоша. - Валя это, ЛюдмилыСеменовны внучка. Я на нее еще пару раз после этого натыкался на нашем участке!Решил сделать вид, что не вижу, хе-хе! Как прогрессивный отец, хе-хе!Породнимся, значит, с Семеновной, вот оно как! Ха-ха-ха!

«Чтоб тебе пусто было! - подумала я про бестактного папашу.- Это же надо так издеваться над чужими чувствами!» Сидела, ругала его просебя… А сама смотрела на отражение в зеркальце: какой у дяди Гоши красивый нос,какие глаза, какие губы… Все в точности, как у Макса. Значит, таким он будет,когда вырастет? Эх… Мне-то хотя теперь уже какое дело до всего этого?..

- Кумовьями с Семеновной будем, ха-ха! - никак не унималсятем временем наш водитель. - Участки объединим!

- Может, она, Георгий Иваныч, тогда и детками своихгладиолусов с тобой поделится? - подыгрывал папа. - Ты уж тогда и нам, постарой дружбе-то, а? Ха-ха-ха!

- Поделюсь! - сказал Гоша. - А что ж, поделюсь! Пускайтолько поже…

ФЫРК! Фырк-фырк-фырк! Пфффффф…..

Приехали.

Сдохла машина.

- Да сколько же можно чинить тебя, черт побери?! - закричалдядя Гоша и стукнул рукой по рулю.

Мы вылезли из «Москвича», навьючились заново и потащилисьдальше, а Георгий Иванович в седьмой раз за неделю и на этот раз прямо посредидороги полез под свою любимицу. Так ему и надо, не будет болтать всякую ерунду!

Смотреть на жирных мадагаскарских тараканов, копошащихся взоомагазинном вольере, было противно. И стоили они дорого. Я подсчитала своискудные сбережения, потом прикинула, каково будет переться с этими зверямидомой, где придется их спрятать и как потом транспортировать их в поселок.Ужаснулась. Потом сказала себе, что месть непременно окажется сладкой икомпенсирует все мои огорчения. Почти поверила в это. Оглянулась в поискахпродавщицы и спросила у подошедшей услужливой девушки, будет ли скидка, если братьтараканов оптом.