Я вскрикнула, покраснела.

Потом развернулась и, не помня себя, убежала домой.

Дотемна я не выходила из дому: боялась наткнуться на Макса.А вдруг он уже разболтал кому-нибудь обо всех моих выходках и своих подозренияхнасчет влюбленности? Страшно даже представить. Если такое случится, лучше мнебудет вообще никогда больше не ездить на дачу. Лето в пыльном городе сраскаленным асфальтом - это не так уж и ужасно по сравнению с перспективойсделаться объектом насмешек целого поселка.

В десять вечера я отложила томик классика, которыйбезуспешно мусолила уже больше месяца, а сегодня неожиданно дочитала, и вышлана чердачный балкончик. Воздух пах холодной свежестью, дымом, только чтовзрыхленной землей и еще откуда-то - шашлыками. Озорной голос радиоведущего изчерной коробочки на крыльце смешивался с пыхтением грузовика, только чтозаехавшего в наш поселок, и лязганьем ворот, закрываемых шофером. Дэна икомпании на бревнах пока не было. Валька сидела на своем крыльце перед огромнымблюдом с клубникой и, судя по всему, не скучала.

Что ж, составим ей компанию! Есть тема для беседы…

- Че? - выдала Валька, прослушав длинную речь, в которойимелось большое количество острых вопросов и нелестных для нее предположений. -Ты совсем с ума сошла?

- Я была бы сумасшедшей, если б продолжала тебе верить идружить с тобой! - сказала я красиво. - Но у меня есть мозги, к твоемусведению, и я умею сопоставлять факты! Кто придумал дурацкую игру с любовнымизаписками? Кто заставил меня написать их своей рукой? Кто вынудил меня ползтиночью на участок Макса, чтобы быть там замеченной? Чьей была идея с устройствомглупых свиданий? И кто, в конце концов, соврал, что его не выпускают из дому?Хорошенький ход, чтобы оставить меня с Максом наедине, так, как будто это я егопригласила! Нечего сказать, Валентина! Очень, очень продуманный план!

Блюдо перед Валькой теперь было наполнено зеленымиклубничными хвостиками. Она задумчиво подняла брови. Видимо, думала, что бытакого соврать. Усаживаться рядом с ней я не стала, предпочла стоять на ногах,чтобы быть выше и производить устрашающее впечатление.

- Тебе нечего ответить, Валька! - провозгласила яторжествующе. - Я проанализировала все события этой недели! И о твоемиздевательстве насчет моей так называемой влюбленности, знаешь ли, не забыла!Вспомнила даже про то, что приглашение на свидание для Катьки подбрасывалаименно ты! Или не подбрасывала? Признайся, Валька, ты просто его выкинула, нетак ли, чтобы выставить меня дурочкой перед Максимом! А то, первое письмо спризнанием в любви, которое мы так долго и старательно сочиняли? После того какя легла спать, ты же могла запросто вернуться на Катькин участок и забрать егообратно! Бедная Катька, получается, вообще ни при чем в этой игре!

- А ты соображаешь! - ухмыльнулась Валентина.

- Что?! Соображаю?! Валь, тебе не стыдно?!

- Продолжай, Надюха. Слушаю!

Она еще и улыбается! Господи, как же я все эти годы незамечала, с какой змеей подружилась?!

- Видимо, Валька, ты все-таки по-прежнему считаешь меняидиоткой. Но мне известно больше, чем ты думаешь! - Это фраза из какого-токинофильма. Надеюсь, она сейчас прозвучала достойно. - Я прекрасно знаю, что,пока я шаталась по лесу, ты отправилась в гости к своему дружку Максимке, и вывместе хихикали надо мной! Очень смешно, нечего сказать! Видимо, вам этого нехватило, и сегодня ты решила отправить его ко мне, чтобы поиздеваться открыто!Он уже пересказал тебе свои впечатления? Весело было? Здорово развлеклись?Только вот не учли одного обстоятельства: благодаря разговору с ним я обо всеми догадалась. И скоро, Валентина, ты узнаешь, какова я бываю, если меняобидели!!!

- Ну ты нагородила, блин…

- Ах так, нагородила? Скажи-ка лучше, Валька: ты надоумилаМаксима написать мне дурацкое признание, чтобы поиздеваться, или просто самаего состряпала? Надеялась, что я побегу к нему с объятиями, прочитав этубелиберду, и выставлю себя полной дурой?!

- Ты и правда дура, Надька, как я вижу.

- Очень, очень остроумно! А почему бы тебе просто непризнаться, не рассказать мне, в чем была причина всего! Ты решила выставитьменя перед Максом дурой, потому что посчитала соперницей! Так ведь, Валька? Тыбоялась, что я ему нравлюсь! Ведь ты просто-напросто влюбилась в него!

- А что, если и так, что, если и влюбилась? - резко ответилаВалентина.

В этот момент я поняла, что у меня больше нет подруги.

- В принципе, ничего. Личная жизнь чужих людей менясовершенно не волнует, - с этими словами я развернулась и гордо прошествовалапрочь с участка, на который больше никогда не собиралась приходить.

Три дня прошло с тех пор, как я потеряла свою лучшуюподругу. Три дня с того момента, как после разговора с Валькой до менянаконец-то дошло, что я по уши влюблена в Максима. Три дня с того времени, какя феерически опозорилась перед своим объектом воздыханий и, по всей видимости,лишилась всякой перспективы вызвать у него какие-то положительные чувства.

Все эти дни я почти безвылазно сидела на пропахшем сыростьючердаке. Формальный повод для этого предоставило уральское лето, похожее, какизвестно, - наравне со всеми остальными уральскими временами года - на позднююосень. Дождь, то затихая, то усиливаясь, не прерывался с позавчерашнего утра ипревратил садовое товарищество «Конденсатор» в то, чем он и должен был остатьсяпо замыслу Природы: непролазное, огромное, противное болото. Отвратительнаяпогода позволила мне избежать расспросов по поводу нежелания показываться наулице, упадка сил и кислой физиономии: судя по всему, дождь был единственнымположительным моментом в создавшейся ситуации.

В остальном все было плохо. Все-все-все.

Так же как и дождь, в эти три дня я то переставала плакать,то начинала заново, то почти верила в то, что не грущу больше, то снова елесдерживала рыдания. Только мысль о никудышной звукоизоляции избушки мне ипомогала: совершенно не хотелось, чтоб весь поселок узнал о никчемном окончанииникчемной первой любви никчемной девчонки, вообразившей себяСамой-Прикольной-На-Свете. Я делала несколько глубоких вдохов и выдохов,замечала, что слезы больше не льются, и говорила себе: «Вот так, вот молодец,не плачем больше! Надо успокоиться! Надо взять себя в руки и занятьсячем-нибудь полезным! Я же сильная девочка, я не расклеиваюсь по всякимпустякам, я не буду плакать из-за всяких разных недостойных личностей! Нуподумаешь, какое-то время мне нравился Макс… Я же реалистка, я же сразу поняла,что это не моя судьба…» В этом месте от мысленного произнесения слов «несудьба» слезы начинали хлестать с новой силой, как кровь из раны.

Время от времени, когда веки распухали так, что я становиласьпохожей на китайца, а нос, дышать которым было уже невозможно, начинал болеть,я обнаруживала, что жидкость в верхней части организма кончилась и плакатьбольше не получается. Впрочем, не только плакать: в такие моменты я лежала наматрасе обессилевшая, ко всему равнодушная, не желающая ничего: ни мириться сВалькой, ни мстить ей, ни Макса, ни другого парня, ни жить… Казалось, что есливдруг случится чудо и глупый растрепанный мальчишка в изрезанных джинсах придетна мой чердак, станет на одно колено и протянет букет цветов - и тогда я лишьвздохну, устало посмотрю на него и перевернусь на другой бок.