– Прекрасно! Оставишь мне ее адрес! – сказалТарарах сквозь зубы.

– Адрес конюшни? Зачем? – встревожился Горьянов.

– Я наведаюсь туда, чтобы поблагодарить хозяев затрогательную заботу о животных. И не надейся, что я забуду! Ты всепонял? – грозно повторил Тарарах.

Горьянов торопливо закивал, стараясь не смотреть на красноелицо питекантропа. Добряк Тарарах становился зверем, когда видел, что обижаютживотных.

– Ягун! Отведи Пегаса в конюшни! А ты, дрянь такая,чтоб даже близко не крутился! – приказал Тарарах.

Горьянов забеспокоился.

– Как в конюшню? Но я должен буду его вернуть! Или мнебудет плохо!

– Я сам его верну. А плохо будет всем! – мрачнопообещал Тарарах.

– Но это вампиры! Они опасные ребята! С ними лучше несвязываться! – пискнул Демьян.

– Я тоже опасный ребенок. У меня было трудное детство вгрубом пещерном обществе… Эти кровососущие сволочи, которые мучают коней, будутотныне пить кровь только из стаканчиков, потому что зубов у них неостанется, – заверил его Тарарах, обнаруживший следы старых укусов на шееу Пегаса.

Когда Ягун увел Пегаса, Горьянов грустно ушлепал в Тибидохс.Он уже пять тысяч раз пожалел, что не прилетел на пылесосе. Милый, милыйпылесосик, как же ты далеко! И на чем теперь возвращаться обратно, если ему невернут Пегаса? «Мама, мама, о чем же ты думала? Выполни работу над ошибками!Роди заново своего непутевого сына!» – страдал Горьянов.

Вскоре после Демьяна прилетели два «П» – Попугаева сПупсиковой. Где-то в районе Гардарики они встретились с Кузей Тузиковым,который вился вокруг них на своем реактивном венике, как шмель. Пупсиковой онпри этом уделял несколько больше внимания, чем Попугаевой. Верке это ненравилось. В ее принужденном смехе всякий опытный человек уловил бы ноткипохоронного марша.

Ритка Шито-Крыто появилась около полудня. Как она прилетела,не видел никто. Ягун увидел ее сразу в коридоре Жилого Этажа. Ритка,посвистывая, направлялась в душ в халате и тапочках, будто и не улетала никуда,а существовала в Тибидохсе все эти месяцы на правах привидения.

– Откуда ты взялась? – спросил Ягун.

– Оттуда, – сказала Ритка и посмотрела внеопределенность.

– А на чем прилетела?

– На том.

Больше Ягун вопросов не задавал. Понял, что бесполезно. Вконце концов, если у тебя фамилия Шито-Крыто, от тебя можно ожидать чегоугодно. Захватив с собой Таню и Лоткову, которой тоже нужно было уделитьвнимание, Ягун отправился к бабусе. Он надеялся невзначай на правах любимоговнучка вынюхать у нее, что именно привезли вчера Сарданапалу на склепахМагщества.

Ягге возилась с учениками Великой Зуби. После наложенногособачьего сглаза ученики воображали себя псами. На полу стояли миски, в которыеЯгге накладывала гречневую кашу с костями. Голодные ученики тявкали инетерпеливо скулили.

Заметив Ягуна, ученики немедленно облаяли его, а одна,хорошенькая и стройная девица лет пятнадцати даже вцепилась ему зубами вштанину. Ягун укоризненно сказал «фу!» и погладил ее по голове. Секунду спустядевица уже подпрыгивала и лизала его в щеку, пытаясь вилять несуществующимхвостом.

– Хорошая собачка, хорошая! Умница! – одобрилЯгун, подставляя «собачке» другую щеку и как бы невзначай поглаживая ее поспине.

Катя Лоткова гневно кашлянула.

– В чем дело? – возмутился Ягун.

– Отойди от нее!

– Зачем?

– Я сказала: отойди!

Ягун пожал плечами и с сожалением отошел.

– Отвратительная черствость! Я всегда подозревал, чтоты не любишь собак! – заявил он.

Ягге разобралась наконец с кашей. Забыв о Ягуне, «собаки»метнулись к мискам и стали жадно есть, толкаясь головами. Ягун бочкомприблизился к Ягге.

– Бабуся, а бабуся… Тебе очень идет сегодняшняяшаль! – начал он.

– Неужели больше, чем вчерашняя? – озабоченноспросила Ягге.

– Да, гораздо больше. Вчерашняя была тусклая, старая иплохо выражала твою внутреннюю сущность. Я бы ее на половые тряпкипустил! – убежденно сказал Ягун.

Ягге посмотрела на внука без восторга.

– У меня всего одна шаль, – произнесла она.

Ягун прикусил язычок и невнятно пробормотал что-то про магическиепотоки из Потустороннего Мира, которые искажают реальность.

– Не подлизывайся! Все равно не узнаешь! – строгооборвала его Ягге.

– Чего не узнаю?

– Того не узнаешь.

– И ты даже не скажешь, где спрятали то, о чем я неузнаю?

– Нет, – категорично заявила Ягге.

– Ну и ладно! – хладнокровно согласился еевнук. – По большому счету, я и сам знаю, что никакое это не «что», а«кто». Магщество последнюю совесть утратило! У нас что тут, Дубодам?

Здесь играющий комментатор смело выложил единственныйкозырь, о котором сообщила ему Таня. Его глаза скользнули по лбу бабуси,задержавшись чуть дольше, чем было необходимо. Ягге уронила пучок одолень-травыи резко повернулась к внуку.

– А ну постой! Откуда ты?.. А ну не смей меняподзеркаливать!

– Кто, я? Родную бабушку? Клянусь Демьяном Горьяновым,я никогда бы не… – начал Ягун.

Ягге не пошевелила даже пальцем, но внезапно ее внуквскрикнул и схватился за голову.

– Ай! Зачем так жестоко? Я же родственник!

– Именно поэтому я тебя не убила, а просто один раздала по мозгам. Причем не очень сильно, – пояснила отставная богиня.

Тем временем трем сглаженным «собачкам» удалось очиститьмиски, и они подбежали к Ягге клянчить добавки. Ягун проявил собаколюбие и перенесиз Зала Двух Стихий кастрюлю с костями. «Псы» мигом оставили Ягге ипереключились на него. Лоткова зорко следила, чтобы Ягун не приближался к самойхорошенькой «собачке».

– Фу! – строго говорила Лоткова, топаяногой. – Фу! Место!

«Собака» отскакивала. Однако как только Лотковаотворачивалась, Ягун незаметно приманивал «собачку» губами. Ягге первой надоелэтот цирк, и она решительно выперла всех троих, включая Таню, из магпункта.

– Ну вот, так мы ничего и не узнали, – сказалаТаня в коридоре.

Ягун насмешливо оглянулся на нее.