Голос у него изменился, точно он повторял эти слова закем-то. Таня вскрикнула. По пыльной портьере за прозрачной спиной призракапробежал синий огонь. Призрак расхохотался. Казалось, что синий огонь вытекаетиз его глаз и провала рта.

Таня повернулась и побежала. Хохот призрака гнал ее покоридорам школы. На лестнице, ведущей к Жилому Этажу, кто-то сидел и двузубойвилкой выуживал из банки кильку в масле.

– Шошешь? Она не шушашется! – спросил Ягун,демонстрируя Тане маленькую рыбку на вилке.

Таня замотала головой. Играющий комментатор пожал плечами,поднес вилку ко рту и помог рыбке отправиться в последнее плавание.

– Жуткое дело: пищевая цепь!.. Кого-то лопаешь ты,кто-то лопает тебя. Мою совесть успокаивает только то, что, утони я в океане,рыбка проделала бы то же самое со мной, – сказал он, когда рот его вновьосвободился для иных звуков, кроме чавканья.

– Что ты тут делаешь? Искал меня? – спросила Таня.

Ягун лукаво прищурился.

– Не буду спорить! Мне почему-то подумалось, что я тебенужен. Твоему одиночеству не одиноко? – поинтересовался он.

Помедлив, Таня кивнула. Ягун угадал. Настоящий друг темотличается от ненастоящих, что вовремя появляется и вовремя исчезает. Правда,исчезал Ягун часто не вовремя, зато появлялся всегда кстати.

В своих мечтах люди всегда исходят из того, что любовьбесконечна. Вроде как один раз вошел в воду и плывешь всю жизнь. Такое бывает,но редко. Резерв любви у каждого свой. Кого-то хватает на год, кого-то на пятьлет, кого-то на десять. Ни один цветок не может цвести бесконечно. Порацветения рано или поздно пройдет, и тогда ты ощутишь себя глупой бабочкой,которая зависла над облетевшим цветком.

«Книга истин»

Все утро Таня проходила сама не своя, испытывая тягостноенедоумение. Вопросов у нее было явно больше, чем ответов. Хорошо еще, что Ягунне оставлял ее ни на минуту, отвлекая от тяжелых мыслей оптимистичнойболтовней.

Стоило Ягуну замолкнуть хотя бы на пять минут, Таня начиналабарахтаться в топких объятиях уныния. Уныние засасывало ее, трогало за лицолипкими лапками, что-то шептало шуршащим песочным голосом. Ягун поглядывал нанее с интересом.

– «Казнить, нельзя помиловать». Слышала эту задачку прозапятую? – спросил он.

– Все слышали.

– Ну не радуйся особо. Это у нормальных людей «казнитьнельзя, помиловать!». А у тебя так: сперва казнить, потом помиловать. Затемснова казнить и снова помиловать! При этом казнишь ты все время себя, а милуешького-то другого, – заявил внук Ягге.

– Похоже, так и есть. И что, я, по-твоему,ненормальная?

Ягунчик потер руки.

– Ну почему же? Это только в черно-белом кино между«здоровый» и «больной» ничего нету. На деле же существует масса промежуточныхсостояний. Нормальный – притворяющийся нормальным – безобидный псих –контролируемый истерик – неконтролируемый истерик – придурок без тормозов –обиженный на весь мир псих с искрами гениальности – ну и так далее. Пока додействительно ненормального дойдешь – язык сломаешь.

– И кто же я, по-твоему? Псих с заскоками? –спросила Таня с интересом.

– Даже не надейся на такое высокое звание! Ты, Танька,городская сумасшедшая, укушенная мухой жалости. Вроде школьной училки, котораябродит между двумя одинаковыми елочками и никак не решится, какую елочкусрубить деткам на Новый год, а какую пощадить, – заявил Ягун.

– Что же тут плохого?

– Да ничего. Только училка сперва тяпнет топором постволу одной елочки. С елочки посыплется снег. Училка испугается, пожалеет елочку,отбежит, тюкнет по другой елочке. Потом и эту пожалеет, отбежит и снова тюкнетпо первой. Так она бегает, сомневается, а когда перерубит оба ствола дополовины, уронит топор в снег, зарыдает и побежит к детишкам. «Детишки! –скажет она. – Давайте будем добрыми! Встретим Новый год без елочки!»

Таня уставилась на Ягуна с подозрением. К чему этот разговоро елках? Неужели играющий комментатор что-то знает? Вот и дружи после этого стелепатами!

* * *

Первые гости начали собираться с утра. Демьян Горьяновприлетел не на пылесосе, а на Пегасе. Пегас был старый, со слезящимися глазами,измученный. Малютка Клоппик немедленно распустил слух, что Демьян похитил егоиз колбасного цеха.

Демьян стоял у подъемного моста и держал Пегаса за повод,размышляя, что делать с ним дальше. Привязать? Отпустить? А если отвести, токуда?

– Ты же сказал Таньке, что опоздаешь. А сейчас тольковосемь утра! – ехидно сказал Горьянову Ягун.

Демьян покосился на него с тревогой.

– Эмю-эээ… Я перенес несколько деловых встреч. Мыпроведем их позже, в другом формате. Я счел, что общение с друзьями –гражданский долг всякого делового человека.

– Это ты правильно счел, Горьянчик! Только умоляю: ненадувай так щеки! А то кто-нибудь сочтет, что ты – мутировавший хомяк! –одобрил Ягун.

«Деловой человек» поджал губы и озабоченно обернулся. Поподъемному мосту к нему бежал разгоряченный Тарарах. Демьяну стало не по себе.Он реально смотрел на вещи и не верил, что Тарарах мчится, потому что рад еговидеть. Все же он сделал навстречу питекантропу шаг и протянул ему ладонь.

Вместо рукопожатия питекантроп молча вырвал у него повод.Передав повод Ягуну, он сдернул с Пегаса седло и потник. Оказалось, что спина утого стерта до крови.

– Когда седлаешь пегасов, не натягивай седло наоснование крыльев! Ты что, не видишь: оно сдирает кожу! – набросился наГорьянова питекантроп.

Демьян смутился. Тарарах осмотрел сбитые ноги коня, еготорчащие ребра и, задрав губы, занялся изучением зубов.

– Дареному Пегасу в зубы не смотрят! – попыталсяпошутить Ягун.

Шутка успеха не имела. Тарарах ее даже не услышал. Как раз вэту минуту он заметил следы кнута на крупе у Пегаса и так уставился на Демьяна,что тот невольно сделал шаг назад.

– Я не виноват! У меня даже плети нет! И седлал не я! Япросто взял коня напрокат! – быстро сказал Горьянов.

– Ты же говорил Таньке, что у тебя личнаяконюшня? – наивно напомнил Ягун.

Демьян отступил еще на шаг, рискуя свалиться в ров.

– Э-э… Ну я немного преувеличил. На самом деле этаконюшня формально числится за моими деловыми партнерами… То есть даже это ихконюшня! – путано сообщил он.