Ей захотелось подыграть Ягуну, чтобы послушать, как он врет.

– Кто летел-то? Когда бы я успел на пылесосе туда иобратно? Ясный перец, меня к нему бабуся телепортировала. Ну и дыра, скажу ятебе! Я б взвыл… Куда ни плюнь – всюду природа: елки, трава, волки всякие…Никакого нормального общения. Не, точно взвыл бы! – жизнерадостно сообщилЯгун.

Таня давно успела изучить эту особенность Ягуна. Играющийкомментатор все на свете примерял на себя. Все измерялось у него в ягунчиках:время, эмоции, предметы. Стоило, к примеру, похвастаться новым зудильником илипылесосом, как Ягун немедленно выдавал: «Я б от такого тоже не отказался!» или«Я б такой даром не взял!» И это при том, что лично Ягунчику ничего и непредлагали.

– Ягун! Ну признайся, что ты врешь! Не был ты у Ваньки!

– Был!

– Ну хорошо! Пусть был! Но спорим: ты Ваньку незастал, – уверенно сказала Таня.

Чтобы в полночь попасть к Серому Камню, Ванька должен былвылететь вчера не позже часа дня. В час же дня Ягун еще был в Тибидохсе. Такчто телепортация пока что ничего не объясняет.

Ягун посмотрел на Таню и прищелкнул языком.

– Почему не застал? Очень даже застал! Мы с ним чайпили травяной… Вообще ничего чай, но я б такой долго пить не мог. Чай с мятой –это я понимаю. Чай с малиной – тоже понимаю. Но чай с мятой и малиной, вкотором нет самого чая, – это просто мамочка моя бабуся что такое!

Таня недоверчиво уставилась на Ягуна. Сомнений нет, Ягунваляет дурака. На буйное воображение не наденешь смирительную рубашку.

– Жеребенок у Ваньки ничего, прикольный. Шарахался отменя, правда. Хотя от меня драконами пахло. Лошади этого не любят, –продолжал Ягун.

– Поклянись, что ты только что был у Ваньки!

– С какой радости?

– ПОКЛЯНИСЬ! – крикнула Таня так, что струныконтрабаса поймали тон ее голоса и загудели.

Ягун обиделся.

– Чего вопить-то? Ну испачкал я тебе одеяло! Клянусь,что я только что вернулся от Ваньки. Разрази громус! Теперь довольна? –сказал Ягун.

Клятва смутила Таню. Ни у одного шутника не хватило бысмелости поклясться громусом.

– А, да! – продолжал Ягун. – Я чего срединочи-то к тебе завалился? Хотел записку от Ваньки отдать, а тебя нет… Держи!

Одолеваемая скверным предчувствием, Таня развернула сложенныйвчетверо лист.

«Привет! Я ужасно скучаю. Мне кажется, что мы не виделись ненесколько недель, а сто лет! Буду сегодня к шести. Только придумаю, на когооставить Тангро и жеребенка.

Ванька».

Таня бросилась к корзине, в которую она положила запискуВаньки, полученную сегодня во время обеда. Ей внезапно захотелось сличитьпочерк и бумагу. Одурительный драконбольный мяч, свитера, зудильник – все наместе. Но где же записка? Ага, скорее всего под конспектами! Приподняв нижнюютетрадь, Таня увидела серый пепел.

– Что случилось? – жизнерадостно спросил играющийкомментатор.

– Ничего.

– Ага! И всякий раз, когда случается «ничего», тыстоишь с лицом перепуганного младенца, потерявшего в супермаркетеродственников?

– Ягун! Сгинь! Умоляю! Я хочу побыть одна! – едвавыговорила Таня.

Почему-то она ощущала, что ни с кем не сможет поделитьсясвоим подозрением, даже с Ягуном.

Ягун закивал с умильным видом китайского официанта,получившего тупой заказ на блюдо японской кухни.

– Так бы сразу и сказала! Настоящие друзья умеютуважать чужое одиночество! Правда, если человек слишком начинает любитьодиночество, рано или поздно он остается без друзей. Друзья, они, понимаешь,существа капризные. Им нравится, когда их гладят по шерстке и дают сахар.

– Ягун, сахар в столовой! Брысь!

Ягун засмеялся и вышел. Закрыв за ним дверь, Таня тщательнообнюхала полученную от Ваньки записку. Записка пахла печным дымом и сыростью.Бумага, долго пролежавшая в деревенском доме, всегда имеет такой запах. Ни однапечь не протапливается постоянно, и сырость пролезает в дом чаще, чем получаетпригласительный билет. Таня закрыла глаза, сосредоточилась, слилась всемичувствами с этим клочком бумаги и ясно увидела Ваньку, который писал записку задеревянным столом. В углу стола громоздилась гора давно не мытых тарелок. Вверхней тарелке, свесив лапу, лежал Тангро. Тут же рядом маялся от бездельяЯгун. Ванька писал, загораживая от него записку плечом, хотя у играющегокомментатора и без того хватало порядочности не читать чужие письма.

Сомнения исчезли. Последняя записка действительно была отВаньки. Но от кого первая?.. Таня осторожно ссыпала пепел на ладонь, поднялаладонь к носу, закрыла глаза. Вначале она ничего не почувствовала, кроме запахагорелой бумаги. Затем различила легкий запах ландышей. Услышала смех. Воттолько чей? Интуитивное зрение так и не пробудилось. Таня не видела ничего.

И тут у нее закружилась голова. Таня поспешно сделала шагназад, споткнулась о стул и упала на кровать. Ей почудилось, что она стоит накраю бездны, а снизу, из мрака, к ней тянется властная рука.

Пепел осыпался с ладони. Восстановив внутреннее равновесие,Таня пыталась найти его следы на ковре и кровати, но не нашла.

Таня выскочила в коридор и побежала, сама не зная куда.Кажется, она поднималась по лестнице. Дважды перед ее глазами мелькалиполукруги бойниц. А вот и меч, прикованный к камню цепью. Увидев Таню, он лишьслегка шевельнулся и звякнул цепью, как узнавший гостя сторожевой пес.

Таня пронеслась по галерее и внезапно поняла, что она уже вБашне Призраков. Блуждавшие в коридорах сквозняки шевелили тяжелые пыльныепортьеры. Навстречу Тане по коридору плыл Безглазый Ужас. Его голова свырванными глазами катилась впереди, точно мяч. Таня прижалась к стене. Общениес этой милой личностью не входило в ее творческие планы.

Однако избежать этого не удалось. Докатившись до Тани,голова остановилась у ее ног. Ужас нашарил голову и деловито, как шляпу,нахлобучил на плечи.

– Затылок не там, – подсказала Таня.

– Я и сам бы разобрался, аспирантка Гроттер! Но тем неменее благодарю за участие! – сказал Безглазый Ужас неожиданно сухим,канцелярским тоном, мало похожим на его обычные предрассветные завывания.

– Что-то случилось? – спросила Таня.

– Что могло случиться, аспирантка Гроттер? Сущиемелочи! Бездна разомкнулась, и хаос стучится в наши двери! – загадочнопроизнес Безглазый Ужас.