– Артефакт? Да леших с два артефакт! – горячовоскликнул Тарарах. – Скажу только одно: академик прав. С нами поступилипо-свински. У них есть Дубодам? Вот пусть бы они там и… – спохватившись,что сказал слишком много, питекантроп замолчал.

– Что «и…»? – быстро спросила Таня.

Тарарах упрямо мотнул головой, и Таня поняла, что это всё.Больше об этом он не заговорит, как ни хитри. Хотя, если задуматься, она и такуже выяснила немало.

– Усыня, Горыня и Дубыня снова взялись за старое.Ставят в лесу самострелы на оленей. Если окажешься в лесу – будь начеку.Охраннички, елы-палы… Разберусь я с ними! – хмуро сообщил Тарарах.

Таня попыталась представить, как Тарарах, не обладая особоймагией, будет разбираться с тремя великанами. Другое дело Медузия. Усыня,Горыня и Дубыня боятся ее до дрожи.

– Мальчикам не хватает протеина, – заметила Таня.

– Мальчикам не хватает мозгов. Вчера я чудом несхлопотал стрелу в голову. Двухметровая дрянь с деревянным наконечником…Прикрутят самострел намертво к дереву, а веревку у земли листвой закидают.

Таня кивнула. Ей вспомнилось письмо, которое Ванька написалмесяца полтора назад.

– Лесники охраняют лес от браконьеров, но никто неохраняет его от самих лесников… – процитировала она по памяти.

– Никто, кроме леших и самого Ваньки, что уженеплохо, – поправил Тарарах.

Вернувшись в комнату, Таня стянула драконбольный комбинезони озабоченно оглядела его. М-да, эти грязеочищающие заклинания не так уж иполезны. Одежда от них теряет цвет, съеживается, нитки расползаются, и последвадцатого заклинания вещи выглядят как после сороковой стирки. Неизвестно еще,что лучше.

Недаром Пипа с Гробыней дразнили когда-то Таню, утверждая,что если бросить где-нибудь в коридоре свитер и джинсы, то можно несомневаться: рано или поздно в них заползет Гроттерша. Конечно, времена меняются,но привычки остаются. Равнодушная как и прежде к одежде, Таня все же понимала,что на матч со сборной вечности нельзя выходить в комбинезоне, который невыдержит струи драконьего пламени даже на излете. Упырья же желчь средствохорошее, но далеко не универсальное.

«Надо что-то решать», – мельком подумала Таня, однакоуже понимала, что сейчас, в эту минуту, ничего решать не будет.

До полуночи оставалось еще много времени. Таня заглянула кЯгуну, однако играющего комментатора в комнате не оказалось. На двери виселазаписка: «Вернусь через пять минут», однако та же записка висела и три часаназад. Насколько Тане было известно, эту универсальную записку Ягун вывешивалвне зависимости от того, уходил ли на час или смывался куда-нибудь дня на три.

«Интересно, куда подевался этот типус?» – подумала Таня.Можно было, конечно, спросить у Лотковой, но не факт, что Катька и сама знает.Ягун трепетно оберегал свою личную свободу от всех, в том числе и отсобственной девушки.

Толкнув дверь Ягуна, которая от нее никогда не запиралась (авот не в меру любопытные младшекурсники мигом напоролись бы на охранноезаклинание), Таня с порога посмотрела на выпотрошенные внутренности десяткапылесосов и вышла.

* * *

В десять веч??ра Таня оторвалась от конспектов по высшеймагии и распахнула окно. Она не могла просто так сидеть и ждать. А вдруг Ванькаприлетит раньше? Лучше уж побродить по побережью, послушать океанские волны…

Контрабас бесшумно выскользнул наружу. В несимметричнорасположенных бойницах соседней Башни Призраков мелькали голубоватые огоньки. Уподъемного моста громко переговаривался караул циклопов. В ручищах у одноглазыхгигантов распускались оранжевые цветы факелов.

Склепы Магщества исчезли. Похоже, магфицеры уже передалиопеку над тем, что охраняли, Сарданапалу и поспешили удалиться, пока главаТибидохса не передумал.

Ощутив укоризненное покалывание защитной магии, Таняперелетела стену, и вот она уже над парком. Белеют при лунном свете посыпанныепеском дорожки. Поначалу скученные, трусливо жмущиеся, дорожки быстроразбегаются и теряются в зарослях. Здесь, в круглой рощице, проходит граница,которую не отваживается пересекать наглая нежить. Парк, находящийся под охранойдавней магии Древнира, не их территория. Исключения составляют домовые, русалкис водяными, к которым преподаватели относятся более-менее нормально, и наглыехмыри, рыскающие повсюду, где есть чем поживиться.

Пролетев над буреломом и скалами, Таня оказалась напобережье. Внизу всё уже сливалось. Туман проглатывал линию берега, и казалось,что скалы растут прямо из воды, являясь продолжением океанской пены.

Таня осторожно снизилась и села. Она шла в тумане, и ейказалось, что она не идет, а плывет в густом облаке. Все было как-то нереально.Если бы ноги не мерзли, Таня вполне могла бы допустить, что побережье – этосонный морок, игра воображения. Однако забившийся в обувь влажный песок иконтрабас, с упорством маньяка бьющий ее по коленям, доказывали, что если это исон, то очень уж правдоподобный.

Серого Камня Таня по-прежнему не видела, однако угадывала,что он где-то рядом. Перстень Феофила зажегся, заискрил и окутался ободомслабого зеленоватого сияния. Защищался от растворяющей сущность темной магии,испускаемой Серым Камнем.

Когда и при каких обстоятельствах на острове Буяне появилсяСерый Камень, не знал никто. Даже Сарданапал пожимал плечами. Сходились на том,что Серый Камень существовал еще до Тибидохса.

Громада камня уходила в песок. Лишь малая часть была виднана поверхности. Можно было посчитать его частью скальных пород побережья, еслибы он внешне имел с ними что-то общее. Скалы легко крошились. Серый же Каменьне брало ничего: ни дубины циклопов, ни топор, ни молот. Даже двойные боевыеискры он поглощал без какого-либо вреда. Поначалу – много столетий назад –тайна не давала тибидохцам покоя. Но постепенно к ней привыкли и камнемперестали интересоваться. Собственный магический фон валуна был не так уж ивелик. Разве что отличался исключительным постоянством. Зимой, летом, в дождь,в мороз камень сохранял однородное магическое поле, имеющее слабый алый окрас.Говорили, что Серый Камень дает силу нежити и заряжает ослабленные темныекольца.

Под ногами у Тани что-то раздраженно пискнуло и шарахнулосьв сторону. Таня поняла, что налетела на хмыря, который и сам не различил ее втумане.

– Сдохнеш-ш-шь! Сгниеш-ш-шь! – мстительнодонеслось из темноты.

Таня пустила на голос Мотис-ботис-обормотис и, судя позлобному воплю, не промахнулась. Обещая ей всяческие напасти и скорую смерть встрашных судорогах, хмырь поспешил удалиться. Таня не придала его угрозамзначения. Если бояться всех хмырей, то и жить не стоит. Надо добровольноложиться в гробик и складывать ручки на животике.