– Нет. Лео был реалист. Он понимал, что никто неспособен несколько часов подряд остервенело носиться за мячиком. Даже уподготовленного игрока существуют реальные физические возможности, черезкоторые перешагнут разве только полубоги, некромаги и кое-кто из нежити. Бываетвраг, которого можно раздавить сразу, в первые минуты. Но если у них хорошийдракон и надежная защита: а в Высшей Лиге только так и бывает, лучше придержатьсилы и попытаться измотать противника. Пусть он растеряет сильных игроков,выбросит из колоды козырей, даст считать свою тактику, а тогда уже можно и в атаку.

– Разве это честно?

– Это абсолютно честно, особенно в матчах Высшей Лиги.Нечестно использовать игроков, типа Кэрилин Курло или О-Феи-Ли-И, которые своеймагией выщелкивают твою команду, точно из обреза. Для таких вот Курло иприходится держать собственных костоломов, а это превращает драконбол в боимагических гладиаторов, – внезапно крикнул Соловей.

Старый тренер вскочил и, прихрамывая, заметался вдольшкафчиков. Маленький, кособокий, взъерошенный, он походил на воробья, толькочто искупавшегося в луже. Спохватившись, что это мысль довольно сомнительноготолка, Таня поспешно экранировала сознание. Мало ли, к каким последствиям этоприведет? Начальство принято уважать. Если не уважаешь начальство, либо онохиреет и чахнет, либо хиреешь и чахнешь ты.

Однако Соловей был мало склонен копаться в чужих мыслях. Унего было слишком много собственных.

– Драконбол вырождается! Я отдал ему всю жизнь, и мнегрустно наблюдать, как он медленно умирает. Вскоре он либо окончательнопревратится в магический мордобой, когда восемь из десяти игроков будутсглажены в первые же пять минут матча, а остальных испепелят чуть позже, либостанет заурядным шоу с драконьими салютами, хвастунами на новых пылесосах икрасивыми ведьмочками, которые станут кривляться вдоль арены, воображая себя«группой поддержки». Зрители же, окруженные тройным рядом циклопов, будутскромно пить морковный сок. Причем сок будет в самоутилизующихся картонныхпакетах, чтобы не было соблазна запустить бутылку кому-нибудь в голову. Нет, яне хочу дожить до минуты, когда драконбол выродится на самом деле.

Таня слушала, вбирая каждое слово. Услышать от молчаливогоСоловья такой длинный монолог можно было нечасто.

– И что вы собираетесь сделать, чтобы помешать емувыродиться? – спросила она.

Соловей грустно усмехнулся.

– Я уже предпринял то немногое, что было в моихсилах, – произнес он после долгого молчания.

– Что именно?

– Сегодня утром я вызвал сборную вечности. Матч сосборной вечности – это всегда страница истории. Его помнят долго. Это тотэталонный драконбол, который не забывается. Я скромно надеюсь, что это хотьчто-то изменит, – сказал он просто, будто сообщал о совершенном пустяке.

– Вы вызвали сборную вечности? Вот так вотпросто? – спросила Таня недоверчиво.

Она знала, что ритуал вызова сборной вечности чудовищносложен. В нем должно участвовать не менее семи магов, сменяющих друг друга, идлится он примерно неделю. Обычно вызов сборной вечности происходитторжественно, в центральном зале Магщества. Магзеты начинают писать о нем заполгода, зудильники верещат не переставая. А тут раз! – так быстро ипросто. Таня не верила.

Соловей коснулся ее руки.

– Ты плохо знакома с высшими формами магии, девочкамоя. Да, ритуал сложен, но только если это парадный ритуал. Глобально же онлишен смысла, как лишена смысла армия циклопов с дубинами в век пепелометов,ковров-самолетов и заклинаний всеобщего уничтожения. Есть и более краткие формывызова. Правда, они обычно связаны с необходимостью жертвы. Предполагается, чтоесли маг готов оплатить вызов собственной кровью, такие заявки рассматриваютсязагробной канцелярией в первую очередь…

– То есть нужно порезать себе ладонь, чтобы вытеклонесколько капель крови? – наивно спросила Таня.

Старый тренер усмехнулся.

– Примерно так, – сказал он и показал ей левуюруку. Таня с ужасом увидела, что мизинец на ней отрублен, а рана завязанаокровавленной тряпкой.

Таня задохнулась.

– В сущности, мизинец мы используем не так уж и часто.Самый пустой и ничтожный палец, – равнодушно пояснил Соловей.

– Вы отрубили себе палец, чтобы принести жертву?

– Назвать жалкий палец достойной жертвой – громкосказано. Я лишь добился того, что мой вызов услышали. Через двадцать дней,ровно в одиннадцать утра, сборная вечности материализуется на драконбольномполе Тибидохса. Но не хочу тебя обнадеживать, Таня. Леопольда среди игроков небудет. И ты знаешь, почему, – сказал Соловей.

Таня наклонилась и подняла фотографию, выпавшую из рукитренера. Хорошо, что у нее была короткая пауза, чтобы не смотреть на Соловья.Хотя бы потому, что она знала: Соловей тоже будет избегать ее взгляда. Самыеглубокие сердечные раны лучше зарастают в одиночестве. Любой друг, любойблизкий человек лишь способен наклеить на них кусок лейкопластыря, не более.

– Он позволил мне забросить мяч. Сборная вечности непрощает таких вещей. Даже один пропущенный мяч – пятно на их репутации, –сказала она.

Сквозняк раскачивал металлическую дверцу пустого шкафчика.Соловей, не любивший скрипа, захлопывал его, но дверца вновь открывалась. Звукповторялся.

– Я разослал приглашения в Магфорд, бабаям, гандхарвам,много кому. У всех тренеров я прошу прислать их лучших игроков. Сборная мирапротив сборной вечности. Не думаю, что найдется тренер или просто любительдраконбола, у которого не дрогнет сердце, когда он услышит о такомматче, – сказал Соловей.

– И Пуппер будет? – спросила Таня, пытаясьсообразить, кто конкретно может собраться, чтобы противостоять сборнойвечности.

Соловей пожал плечами.

– Не знаю. В идеале хорошо бы, а там, если магфордскийтренер отпустит.

– А может не отпустить?

– Слишком большой риск. По общей статистике игр сосборной вечности, за последние двести лет тридцать процентов игроков получалиинвалидность, а еще десять отправились на кладбище. Правда, последние несколькоматчей жертв удавалось избежать, но кто его знает? Сборная вечности ни с кемцеремониться не станет. Для тебя принципиально, будет ли Гурий в сборной мира?

Таня, помедлив, покачала головой. В сравнении с тем, чтосегодня в полночь она увидит Ваньку, остальное действительно мелочи.

– Гурий несчастный, – сказала она.

– Кто несчастный? Пуппер? – удивился тренер.