– На твоем месте я бы не стала ссориться с мамой, темболее из-за наследства.

– Тебе хорошо, у тебя была нормальная мать, а у меняэта чокнутая.

Мы наконец добрались до стоянки, где находилась машина, накоторой приехали Яна с молодым человеком, довольно старенькие «Жигули». Янка,взглянув на них, сморщила нос. Машина принадлежала Юре, разумеется, он несоответствовал представлениям моей сестры о достойном молодом человеке, но есливстречает она меня с ним, значит, никого другого на примете у нее нет.

– А как твои дела? – спросила Яна, когда мы устроилисьна заднем сиденье, а Юра завел машину.

– Ничего нового, – уклончиво ответила я.

– Они не нашли убийцу?

Я покачала головой.

– Если бы у меня были новости, я бы немедленнопозвонила.

Янка кивнула, соглашаясь со мной.

До родного города на машине добираться надо часа два, всюдорогу Янка болтала без умолку, в основном жалуясь на мать, не стесняясьприсутствия Юры и вроде бы вовсе не обращая на него внимания. Мы остановилисьперекусить в ресторане по дороге, но и за столом Янка продолжала болтать.Польза от этого была лишь одна: я не заметила, как пролетело время, и мывъехали в наш город.

– Наверное, я перееду в Москву, – оглядываясь с явнымнеудовольствием, заявила сестрица.

– Что ты будешь там делать? – вздохнула я.

– Какая разница? Здесь мне все ужасно надоело. Какдумаешь, отец оставил нам много денег?

– Понятия не имею.

– Я думала, он был с тобой откровенен.

Замечание это показалось мне довольно странным, но в тотмомент я не склонна была размышлять на эту тему. Когда умерла бабушка, матьпапы, все ее имущество отошло мне, о чем она предупредила заранее.

Отец с ее решением согласился. Соответственно, былооговорено, что на наследство отца я претендовать не буду, но он погибнеожиданно и завещания не оставил.

Возможно, Муза опасалась, что я воспользуюсь ситуацией. Еслитак, то совершенно напрасно.

Мы подъехали к дому, где жила семья отца. Собственно, ямогла остановиться в квартире бабки, квартирантов я предупредила заранее, и наднях они ее освободили. Но я решила, что переберусь туда только в том случае,если увижу, что и Муза, и Яна мне не рады. Если честно, такое казалось неособенно вероятным: и с Музой, и с сестрой у меня были очень хорошие отношения,однако, наслушавшись Янкиных рассказов, я подумала, что, возможно, мне придетсяжить отдельно.

– Ну вот, – сказала Янка, выходя из машины. – Сейчасначнется…

– Что ты имеешь в виду?

– Сама увидишь.

Юра вытащил мои вещи из багажника, Янка кивнула ему инаправилась к подъезду.

– Спасибо вам большое, – поблагодарила я. – Может быть,зайдете к нам?

– Перебьется, – отозвалась Янка, открывая дверь.

– Извините, – промямлила я и пошла за ней. – По-моему,он неплохой парень, – со вздохом заметила я уже в подъезде.

– А по-моему, он идиот.

– Однако он оказал тебе услугу. И мне тоже.

– Ну и что? Подумаешь. Мне что теперь, из-за этого всюжизнь быть ему благодарной?

– Допустим, не всю жизнь, но ты могла бы вести себявежливо.

– Он в меня влюблен, – хмуро сообщила Янка. – Это онтак сказал. И сразу стал на тебя пялиться. По-твоему, это нормально?

– Он не пялился. Просто ему было любопытно…

– Да ладно. Я все вижу. Если такое ничтожество будетзаглядываться на других, на фига он мне вообще сдался?

– Разумно, – пожала я плечами.

В этот момент дверь квартиры распахнулась, и я увидела Музу.Вот уж кто заслуживает отдельного описания, так это моя мачеха. Очень эффектнаяженщина без возраста. Пышные волосы ярко-рыжего цвета рассыпаны по плечам,зеленые глаза особенно хороши, полные губы и вздернутый носик, который онапрезрительно морщит по любому поводу. Правда, сейчас ее лицо украшала широкаяулыбка. Ровные белые зубы придавали улыбке голливудский шик. Высокая, свеликолепной фигурой, она несла себя так торжественно, что временами напоминаламетрдотеля в дорогом ресторане. В правой руке неизменная сигарета, Муза держалаее, манерно отведя руку в сторону. На мачехе в настоящий момент был розовыйпеньюар, почти прозрачный, и туфли на высоченных каблуках, она носила их даже вванной, с презрением относясь к женщинам, предпочитавшим тапочки. Когда-то Музазакончила театральный институт, о чем вспоминала к месту и не к месту. Намомент встречи с моим отцом играла в нашем драматическом театре, где ейдоверяли роли без слов. Разумеется, она считала, что сие происходит из-заинтриг и черной зависти коллег-бездарей. Мне не довелось ее видеть ни в одномспектакле, потому что вскоре после замужества театр она покинула. По мнениюлюдей, хорошо ее знавших, актрисой она была никудышной, зато умудриласьпревратить собственную жизнь в бесконечный спектакль. Моя бабка ее терпеть немогла и называла фигляркой. Разумеется, Муза платила ей тем же, звала старойведьмой, которая, по ее мнению, просто выжила из ума. Однако при редкихвстречах они вели себя образцово, бабка обращалась к ней «милочка» спреувеличенной ласковостью, смахивающей на издевку, а Муза, соответственно,называла ее «матушкой» и тоже не без ехидства. Между двумя этими женщинамимужчина должен был чувствовать себя неуютно, но только не мой отец. Он то ли незамечал, та ли не желал замечать их взаимной неприязни, правда, на частых их встречахникогда не настаивал. Музе я была очень благодарна. Она не только не возражалапротив моего присутствия в доме, когда после смерти мамы отец решил, что ядолжна жить с ними, порой мне казалось, что ко мне она относится с большейтеплотой, чем к собственной дочери.

– Слава богу, ты приехала, – сказала Муза, заключивменя в объятия. – Я совершенно извелась. Одни проблемы. Не хотела тебязагружать, пока ты была там, но теперь все сама узнаешь.

– Какие проблемы? – насторожилась я.

– После смерти твоего отца вся моя жизнь – сущий ад. Анекоторые словно нарочно стараются свести меня в могилу.

Янка при этих словах закатила глаза и буркнула себе под нос:

– Начинается.

Мы все еще стояли на пороге, я втащила багаж и дверьзакрыла. Муза, наблюдая за этим, кивнула на Янку:

– Взгляни на свою сестрицу. Вырядилась в мою блузку.Без спроса. Хватает мои вещи, ведет себя по-свински. Представь, она требует отменя денег. Наследство отца.