Он сказал:

– Так-так-так, – как бы немного смущаясь, – у меня работы для вас нет. У меня каждый день по три человека приходит. Нет работы.

После этих слов Михаил ушел, держа в руках кипу бумаг. Я слышала его голос где-то на улице, но к чему мне это было в тот момент? Я просто вернулась в гостиницу.

Я тут же обратилась к администратору, чтобы он спросил, могу ли я поговорить с директором. В гостинице в дневное время всегда работал администратором Александр, он же, как я могла заметить, управлял мелкими вопросами, принимал деньги в счет оплаты проживания, общался с постояльцами. В вечернее и ночное время за стойкой администратора дежурили по очереди горничные, которые никакие вопросы не решали, а лишь принимали и отдавали ключи от номеров.

В тот день мне пришлось ждать возможности прийти в кабинет директора, потому что его не было на месте почти два дня. Получилось поговорить только после семи часов вечера следующего дня.

Он спросил меня:

– Как прошла встреча с Михаилом?

– У него нет работы, – ответила я. – Михаил сказал, что к нему ежедневно за работой обращаются по три человека.

Я заметила, что эти слова не стали неожиданностью для этого Аркадия Николаевича. Выглядело так, как будто он предвидел такое развитие событий.

– Ну что, – сказал он, – у нас город маленький, все хотят где-то работать, а мест рабочих мало. Только, пожалуй, на заводе еще как-то можно устроиться.

Тут же он поинтересовался:

– Когда же можно ждать оплаты по распискам? Когда придут вам деньги?

Я ожидала, что он будет кричать, ругаться, и заранее очень боялась этого. Однако он выглядел совершенно спокойно, говорил, не повышая тона, смотрел на меня как будто ласково. Директор уже не вставал с места.

– Я жду, – солгала я, почувствовав себя виноватой за ложь, и спросила, надеясь, что он сможет все-таки помочь мне: – но пока нет перевода, что же делать?

– Раз денег нет, подпишешь еще одну расписку. Но нынче я собираюсь уезжать на две недели, меня здесь не будет это время. Расписка сразу на две недели. Что ж, я вижу, как дела с тобой движутся. Пожалуй, позвоню… Позвоню знакомой Элине, у нее свое ателье. Видела, наверное, ателье «Элеганс»? Я позвоню сегодня, а ты сходи к ней завтра, скажешь, от меня. Спроси про работу. Она женщина, – при этом он слегка усмехнулся, – может, какой-то вариант работы придумает для тебя.

Он перешел со мною на «ты» без церемоний, а я разрешила, потому что он завладевал уже тогда, завладел как бы моей свободой, а залогом освобождения были расписки в его столе. Директор уже не спрашивал моего согласия на подписание, только посчитал цифры, подал расписку мне на подпись. Я подписала, почти не глядя в эту расписку, только показалось, что цифры большие. Но что мне оставалось? Я надеялась найти что-нибудь и отдавать долг. Тогда я понимала, что сумма растет, надеялась когда-нибудь отдавать частями. Предполагала, что он сможет подождать. В жизни мне не приходилось сталкиваться ни с чем подобным, но такой вариант выглядел для меня в то время единственно возможным.

Знаешь, в то время я жила ожиданиями, надеждами, а они таяли. Слегка улучшившись, мое настроение снова испортилось, страх, тревога, озабоченность были моими постоянными спутниками. Только прогулки, во время которых я зарекалась не думать о проблемах, хоть это и не получалось, да занятия репетиторством хоть каким-то образом вытягивали меня из депрессии.

Еще мне очень нравился, да и сейчас нравится, процесс моих репетиторских занятий с Никитой. Он такой живой, интересный, непоседа, одним словом. Мне даже нравилось, когда он отвлекался, пробуя во время занятий увлечься какой-то машинкой или другой игрушкой. Я позволяла ему таким образом передохнуть, с удовольствием наблюдая его игру. Что ни говори, а ведь получатель уроков он, и именно он должен оставаться довольным.

Мне хотелось узнать мнение его родителей о моей работе, но они ограничивались молчанием, которое можно было бы понимать по-разному. Но то, что они не отказывали мне, говорило, что они довольны моей работой, хоть и не могут выразить это прямо. У них я довольно стеснительно спрашивала про возможность преподавания другими детям, но не хотела рассказывать им про свое тяжелое положение, чтобы они не отказали мне.

Вскоре я получила-таки своеобразную оценку моего труда от родителей мальчика. Они рекомендовали меня для занятий девочке Ксюше, однокласснице их сына. Это очень аккуратная девочка, ее родители видят в ней не только прилежную ученицу-отличницу, но в будущем студентку, а потом, может быть, хорошую девушку с прекрасной работой. Эта моя ученица на самом деле очень ответственно относилась к учебе, не отвлекалась, задавала много вопросов, выполняла домашнее задание. Я замечаю, что у нее хорошо идут дела и с математикой, и с другими предметами. Через месяц занятий математикой Ксюша так сильно ко мне привязалась. Она стала делать успехи в математике. Ее родители спросили, могла бы я заниматься с ней еще и другими предметами, какими могу. Я согласилась, хоть и оплата маленькая. Вот поэтому у меня и какие-то деньги появились, теперь мне хватает на житье, почти на все, кроме оплаты этой комнаты.

Извини, я отвлеклась, но я только хочу сказать, что люблю работать с детьми, да и сами дети мне нравятся.

Слушай, что было дальше.

Пришла я на следующий день в это ателье. Какая там красивая одежда висела на манекенах! В основном, конечно, женская. Белый открытый стеллаж с тканями, широкий стол посередине. За столиками сидели две швеи, обе в очках. Они как по команде одновременно подняли на меня глаза поверх очков, как бы спрашивая, зачем я пришла? Я поздоровалась и сказала, что мне хотелось бы видеть Элину. Швеи указали мне на закрытую белую дверь. Я постучала и вошла за дверь в маленькую комнатку. Там и было-то шкаф, еще один стеллаж да два столика, на одном стоял чайник и ваза с печеньем и конфетами.

За рабочим столом сидела женщина лет сорока пяти с пышной шевелюрой, в очках, волосы, сразу заметно, крашеные в блондинку. Вот блуза у нее была красивая, светлая с большими цветами.

– Здравствуйте, Элина, – сказала я женщине. – Я от Аркадия Николаевича, по поводу возможности работы.

– Элина Егоровна, – довольно сухо ответила женщина и посмотрела на меня с ухмылкой, потом добавила, – Э-ле-ганс. Садись, раз пришла.

Я уже не удивилась такому быстрому переходу к обращению на «ты», видимо, подумала я, в этом городе так принято. Элина Егоровна