– Видите ли, у меня так стали складываться обстоятельства, что мне нужно еще некоторое время пробыть в вашем городе, а у меня заканчиваются деньги, чтобы оплачивать гостиницу. Я жду перевод от родителей, они обязательно перечислят, только нужно подождать.

Он встал из-за стола, обошел его и оказался у меня за спиной. Я не видела, но мне показалось, что он смотрит на меня. Мне еще подумалось мельком: «А я ведь все-таки симпатичная». Вот я глупая! Вот я дуреха! О чем думала!

Этот Аркадий Николаевич стал тянуть что-то типа:

– М-м! Хм! Если не секрет, а с какой целью вы у нас остановились? В городе, я имею в виду.

– Это, – говорю ему, – частные цели, отдыхала.

– И что, посмотрели наш городок?

– Особенно нет, если честно. Я больше думаю, отдыхаю от… от учебы.

– Понятно. Сами откуда?

– Из Санкт-Петербурга, – соврала я. Боялась, а вдруг и тут наслышаны о моем побеге со свадьбы. А потом подумала, что он мог проверить мои данные, которые я оставила при регистрации, но все равно боялась как-то вспоминать про Светлогорск.

– А в городке нашем у вас есть кто-то знакомый?

– Нет, никого.

– А чем вы тут занимаетесь? Или планируете заниматься? Работать, может быть? Кем? Если не секрет, конечно.

Он так говорил своим голосом, что мне все страшнее становилось.

– Я окончила университет и могу работать. Уроки давать школьникам по математике, – ответила я.

– Как же мне с вами быть? – спросил он как бы сам себя.

Потом еще ходил у меня за спиной, что-то мычал, пощелкивал языком. Так прошло минут десять, а может, и больше, не знаю. Мне было страшно. Казалось, что идет какое-то судилище меня. С другой стороны, я понимала, что начала действовать и хоть с кем-то, хоть как-то стала обсуждать свои проблемы. К тому же по виду этого Аркадия Николаевича я думала, что он может чем-нибудь мне посодействовать.

Он сказал решительно, сильным глубоким голосом, я услышала это как приговор самой себе:

– Ну хорошо, хорошо. Я могу позволить вам пожить в гостинице еще, скажем, неделю. В долг. А когда вам перешлют деньги, вы со мной рассчитаетесь. Устроит?

Для себя тогда я расслышала только «еще неделю пожить», а слово «в долг» у меня в голове не зацепилось. От первой части его предложения мне стало мгновенно легко, а про условия, про прочее там я и не задумалась. Глупая я! Сначала у меня будто дыхание стало легче, как вот если душат пальцами горло, а тут вдруг отпускают и не давят – вот так я себя почувствовала.

– Да, устроит! – сказала я довольная, встала и хотела было идти из кабинета.

А он вдруг сказал:

– Минутку. Нужно еще расписку написать. Это формальность, но мне необходимо для отчета.

Я остановилась. Он что-то посчитал, потом сам написал текст расписки и попросил меня подписать. Я взяла расписку, быстро пробежала ее глазами. Там было написано, что я беру у него лично в долг деньги на проживание в гостинице, указаны даты и сумма. По датам получалось семь дней. Знаешь, у меня с математикой хорошо, я в уме высчитала, оказалось, что сумма больше, чем я платила за семь дней. Тут у меня впервые что-то пролетело в голове, какое-то неясное подозрение. Сама я этого подозрения не могла понять.

Я спросила его:

– Здесь сумма… немного больше, чем я плачу…

– Конечно, ведь я сам даю в долг, доверяю вам, – ответил он. – А за полученные деньги в долг придется заплатить незначительный процент. Это обычная практика. Я мог бы эту сумму вложить в какое-нибудь выгодное дельце и заработать даже больше. Но вот мое искреннее желание помочь… К тому же в этому сумму включено питание в нашем кафе три раза в день. Это не самые деликатесы, но, полагаю, достаточно, чтобы чувствовать себя хорошо. Полагаю, так вам будет даже удобнее.

Потом он замолчал и ждал, когда я подпишу расписку. У меня не было другого варианта, я ничего не могла придумать. А тут и проживание, и питание. Я решила и подписала расписку.

После этого у меня вроде бы успокоилась душа, и я целый день посвятила только отдыху. Вопрос был решен на несколько дней. Но на следующий день все стало возвращаться. Все те же мысли. Я стала замечать, что меньше задумываюсь о своем светлогорском прошлом, а больше думаю, что мне делать сейчас и как выкарабкиваться из ситуации. Так я ходила полдня, была в местной школе, выяснилось, что вакансий учителей нет, не только свободных мест учителей математики, но преподавателей по другим предметам. Потом пошла подавать в разные места объявления о репетиторстве по математике, больше-то я ничего не умела делать. Трудность заключалась в том, чтобы дать контактные данные. Но я сама нашла объявление о посреднике на телефоне за процент, который примет звонки желающих.

Знаешь, почти никто не звонил. Городок маленький, желающих мало. Но тем не менее мне повезло. Нашелся один ученик. Было это уже на пятый день того срока, который мне дал директор гостиницы. Плата маленькая, но выбирать не приходилось. Хоть какие-то средства на то, чтобы хоть зубную пасту купить да еще что-то для себя.

Кроме этого, я написала три длинных письма, все разные. Одно – родителям, обоим сразу, потому что отец все равно отвечал бы ровно так же, как мать. Второе – сестре. Третье – подруге. Что я написала? Да, собственно, одно и то же всем. Я описала спокойно и подробно положение, в котором оказалась, про мысли мои, извинилась перед всеми. Написала, что не могла поступить иначе, потому что испортила бы жизнь не только себе, но и Андрею, да и родным. Просила их помочь мне, хотя бы посоветовать, что делать и как поступить. Денег попросила, конечно же, а что мне оставалось? У подруги попросила, если она не сможет, то спросить у наших знакомых. Ответ просила слать на адрес гостиницы.

Никто не ответил. Никто.

Я попробовала позвонить им еще раз после письма, но они говорили то же, что и раньше, никаких изменений, никакого сочувствия, никакой помощи, никакого совета.

Наволочку на подушке в номере можно было выжимать. Прошу, поверь мне! Я плакала столько, сколько не плакала за всю свою жизнь до этого. Теперь удивляюсь, как же все-таки не свела счеты с жизнью. Вот только та история в общежитии удерживала. Руки у меня опустились. Я находилась в полном тумане. Денег на гостиницу не было.

К этому времени уже была