рассматривала меня как вещь. То есть какой-то интерес у нее ко мне проявился, но интерес этот, чувствовалось, был не искренний, а какой-то потребительский, что ли. Она внимательно разглядела меня и мою одежду. А я тогда была все еще в том же осеннем пальто, как приехала, хотя погода уже стояла холодная, ночами подмораживало. Я чувствовала себя неуютно, находясь, как под микроскопом, перед глазами этой женщины.

Но тут я набралась смелости и сказала:

– Извините, Элина Егоровна. Он мне сказал только ваше имя. Я хотела бы узнать насчет работы. Видите ли, так получилось, я оказалась в вашем городке одна, а мне как-то нужно жить. И вот Аркадий Николаевич помогает мне, – при этих словах Элина Егоровна легко ухмыльнулась и качнула головой, – помогает мне. Я надеюсь, что смогу найти работу или у вас, или, может быть, вы сможете посоветовать кого-то, к кому мне обратиться.

– Сама-то ты откуда будешь? – она стала еще внимательнее разглядывать меня. – С кем это Аркаша… Я хочу сказать, кого это он ко мне отправил, дай-ка на тебя посмотреть.

– Я из Светлогорска, а приехала из Санкт-Петербурга, – ответила я ей полуправдой.

Тут я рассказала Элине Егоровне о том, где училась, какая профессия, сказала, что пытаюсь давать частные уроки математики школьникам.

– К швейному делу какое отношение? Сама шьешь, умеешь? – спросила Элина Егоровна.

– Нет, никогда не пробовала.

– Как же, как говоришь, получилось, что ты оказалась у нас в городе?

– Это личные причины, мне не хочется об этом говорить, – произнесла я как скороговорку заранее подготовленный ответ.

– А что у тебя с Аркашей, с Аркадием Николаевичем?

– А что вы имеете в виду? – не поняла я и, наверное, даже немного покраснела.

– Какие отношения у вас?

– Он директор гостиницы, а я остановилась там, в гостинице то есть.

– И чем же это Аркаша тебе помогает?

– Он позволил мне оставаться в гостинице в долг, и направляет, вот, например, к вам, чтобы найти работу. Я уже говорила в пекарне…

Элина Егоровна стала водить взглядом по столу, по стенам, как будто что-то обдумывая. Я спросила:

– Извините, можно у вас спросить? – заведующая ателье кивнула. – Как думаете, смогу я найти работу? И еще хочу спросить: вот сам Аркадий Николаевич, он влиятельный человек?

– Что касается влиятельности, вот что я тебе скажу. У нас тут городок маленький, несколько человек, мужчин, которые занимают руководящие посты, между собой дружат. Вот уже тебе знакомый Аркадий Николаевич, из пекарни Михаил, Вениамин Георгиевич, директор завода. Еще несколько человек из управления города, полиции. Что касается работы, Аркаша меня попросил… Я его просьбу исполню, в смысле, попробую подыскать тебе что-нибудь к понедельнику. Но не ручаюсь, не взыщи потом.

На этом мы расстались с заведующей ателье. «Снова до понедельника», – подумалось мне. Только какие еще варианты у меня были?

Дни ожидания прошли быстро. Уже вовсю наступала зима, приближался декабрь. На заработанные деньги мне удалось купить в секонд-хенде хорошее зимнее пальто, еще кое-что. Я даже задумалась, чтобы что-то отдать директору гостиницы в счет долга, но это оказалась смешная сумма.

В понедельник наш разговор с Элиной Егоровной был на удивление коротким. Я только вошла к ней, как она сказала, что работы у нее нет, потому что я к швейному делу никакого отношения не имею. И если в первый раз она разглядывала меня, как в магазине на полке какой-то предмет, то теперь будто поставила этот предмет обратно на полку, не желая покупать.

Администратор Александр в гостинице передал мне, что директор возвращается из поездки и будет ждать меня 9 декабря в 5 часов вечера.

Все мои надежды рушились одна за одной. Из дома никаких ни вестей, ни вопросов. Здесь полная неопределенность, да еще и тот долг, о котором я подписала уже несколько расписок. «Что же будет?» – спрашивала я сама себя. Однако единственным путем спасения я видела разговор с этим Аркадием Николаевичем. Тогда мне думалось, что только он пытается войти в мое положение и оказать хоть какую-то помощь. А в действительности узел проблем связывался все туже и туже.

Я пришла в назначенное время. Директор сидел за столом, перед ним бутылка, как я поняла, виски, фрукты и сыр на тарелочке. Он заулыбался мне, а я подумала, что у него хорошее настроение, а от этого, возможно, и в моих делах что-то сдвинется к лучшему. Он налил себе виски в стакан, выпил и запил водой. Я рассказала о своем визите в ателье. И тут совершенно неожиданно для меня он как будто переменился, стал говорить своим грозным громовым голосом:

– Ха! Что же ты собираешься делать, а?! Я как могу тебе пытаюсь помочь, а ты что, м?

Я испугалась от этой перемены обращения, от его стреляющих страшных взоров, от его голоса, но еще больше от того, что и в самом деле не знала, что делать. Так я стояла перед ним, как голая, беззащитная, опустив голову и глядя в пол.

Он продолжал:

– Видишь, я все, что мог, для тебя сделал. Когда придут твои деньги, а? Что молчишь, как в рот воды набрала? Никакие деньги тебе не переведут, вот что! Ты меня дурачила, я это давно понял. Пользуешься моей добротой!

Тут он встал и подошел ко мне совсем вплотную, тяжело дыша. Я слышала его глубокое дыхание и запах алкоголя. Он обошел меня кругом, даже не один раз, я не считала, стояла как вкопанная, слова не могла сказать. Я думала: а ведь он прав. Я поступаю плохо, я действительно его обманула, никакие деньги мне не идут, сама я во всем виновата, а он посторонний человек, а пытается мне помочь. Но среди этого чувства вины я ощущала его взгляд так, словно он раздевал меня глазами. Тут мне уже это стало совсем неприятно.

– Я не знаю, как мне быть. Я, наверное, виновата перед вами, но надеюсь на понимание и помощь, у вас ведь такой авторитет в городе, – сказала я медленно и очень робко, я боялась его.

Он снова как будто переменился, стал выглядеть спокойнее и сказал:

– Давай сюда свой паспорт, чтобы не сбежала и не уехала. Даю тебе еще семь, нет, даже десять дней на тех же условиях. Садись, пиши расписку. Через десять дней, это значит девятнадцатого, придешь ко мне так же, в пять вечера. Тогда все и решим. Да смотри, не выкинь какого-нибудь фортеля за эти дни, ха-ха! Все решим по-хорошему.

Я села за стол и под его диктовку сама полностью написала