— Я… — Последовал судорожный вздох. — Я никогда быне позволила ему. Я… никогда…

Теперь Нэнси явно злилась на незнакомый голос, на темноту,на судьбу, которая обошлась с ней так жестоко.

— И что ты собираешься делать? — холодноосведомилась Марион.

— Не знаю…

Рыдания возобновились.

— Сможешь ли ты предстать перед ним… с таким лицом?

Прошло несколько минут, прежде чем Марион услышалаприглушенное бинтами неуверенное «нет».

— Не думаешь же ты, что Майкл будет по-прежнему любитьтебя, когда увидит тебя такой? Безусловно, он будет стараться, ибо он знает,что такое верность и чувство ответственности, но долго ли это продлится? И какдолго ты сама сможешь выдерживать это, зная, как ты выглядишь и что ему стоитне замечать твоего уродства?..

Звуки, которые теперь доносились из-под бинтов, тронули бы икаменное сердце. Как будто смертельно раненный зверек скулил в темноте от болии отчаяния. Время от времени горло Нэнси перехватывала сильная судорога, словноее тошнило, и Марион мимолетно подумала, что, если она не будет держать себя вруках, ее может вырвать.

— Выслушай меня внимательно, Нэнси, и постарайсяпонять… От тебя ничего не осталось. Буквально ничего. Тебя нет, и той жизни,которая была у тебя до вчерашнего дня, тоже нет. Это ясно?

Нэнси долго не отвечала, и Марион даже начало казаться, чтоона так и не дождется от нее ничего, кроме горьких всхлипываний и сдавленныхрыданий. Вместе с тем она понимала, что девчонка должна как следует прочувствоватьситуацию, иначе из ее затеи ничего не выйдет.

— Ты уже потеряла его, Нэнси, — негромко сказалаМарион. — Потеряла навсегда. Я знаю — ты не сможешь причинить ему такуюболь, обречь его на мучения. Он… он заслуживает лучшей жизни, честное слово!Если ты действительно любишь его, ты согласишься со мной. Что касается тебя,Нэнси, то судьба обошлась с тобой несправедливо, но ты могла бы начать жизньсначала. Да, могла бы!..

Лежащая на кровати девушка даже не потрудилась ответить. Онапродолжала всхлипывать, но Марион не сомневалась, что она все слышит ипонимает.

— Да, Нэнси, ты могла бы начать новую жизнь. В твоемраспоряжении будет весь мир… — Марион дождалась перерыва между рыданиями идобавила:

— Для этого тебе нужно новое лицо. И ты могла бы егополучить.

— Как?

— В Сан-Франциско есть один талантливый хирург, которыймог бы вернуть тебе твою красоту. Он один может провести восстановительныеоперации на нервах и сухожилиях с такой точностью, что ты снова сможешьрисовать. Конечно, на это потребуется много времени, но дело того стоит… Неправда ли, Нэнси?

В уголках губ Марион появилась едва заметная улыбка. Впервыеза все время она ступила на знакомую почву. То, что ей осталось сделать, былоочень похоже на крупную сделку, которых за свою жизнь она заключилабесчисленное множество.

Из-под бинтов донесся прерывистый вздох.

— Мы не можем себе этого позволить…

Услышав «мы», Марион снова вздрогнула. Ни о каком «мы»больше не могло быть и речи! Да и никогда не было — Майкл был Майклом, а этасирота без роду без племени всегда оставалась чужой, посторонней. Кто ей далправо говорить о ее сыне и о себе «мы»?

Марион вдохнула полной грудью и медленно выдохнула.Соберись, приказала она себе. Это нелегкая работенка, но ты с ней справишься!

Именно так — как важное дело в ряду других важных проблем —она рассматривала то, что ей предстояло. О том, что будет с Нэнси, Марион недумала. Только Майкл имел для нее значение.

— Ты не можешь себе этого позволить, Нэнси, верно. Нозато я могу. Ты ведь знаешь, кто я такая?

— Да.

— И ты понимаешь, что потеряла Майкла? Что он все равноне сможет смириться с тем, что произошло с тобой, если вообще выживет послеаварии. Ты это понимаешь, Нэнси?

— Да.

— И ты согласна, что с твоей стороны будет бесчестно,непорядочно и жестоко подвергать его этой пытке, заставлять день за днемдоказывать свою верность и преданность калеке, в которую ты превратишься?

Она намеренно не сказала «любовь». По ее глубокомувнутреннему убеждению, девчонка не заслуживала любви Майкла. Да и чувство,которое питал ее сын к этой убогой, вряд ли было столь глубоко, чтобы назватьего этим словом.

— Ты понимаешь это, Нэнси? Последовала короткая пауза.

— Ну так как?

— Да. — Это третье по счету «да» прозвучало совсемслабо и безысходно, словно Нэнси утратила и мужество, и надежду.

— И тебе ясно, что ты потеряла все — абсолютно все, чтоу тебя было. Ты согласна?

— Да. — Теперь в голосе Нэнси не было уже никакихчувств, никаких эмоций. В нем даже не было ничего живого, словно она ужеумерла.

— Так вот, Нэнси, я хотела бы сделать тебе однопредложение…

Марион хорошо понимала, что, если бы Майкл слышал ее сейчас,он без колебаний прикончил бы ее, но она не могла не гордиться мастерством, скаким она выбирала самый подходящий момент, чтобы навязать окружающим своюволю. Нэнси была раздавлена, уничтожена, и Марион не сомневалась, что сумеетзаставить ее поступить так, как ей хочется.

— Я хотела бы, чтобы ты подумала о своем новом лице. Оновой жизни и о новой Нэнси. И о том, что это тебе даст. Ты снова будешь хорошасобой, у тебя будут друзья, ты сможешь спокойно ходить по магазинам, бывать вкино и в театре. Ты сможешь модно одеваться и встречаться с мужчинами.По-моему, это гораздо лучше, чем пугать людей своим обезображенным лицом. Ведьбез операции ты будешь… чудовищем. Ты будешь вызывать у окружающих отвращение ижалость, ты не сможешь никуда выходить, не сможешь ни работать, ни иметьдрузей. Каково тебе будет тогда? Но, к счастью, Нэнси, у тебя есть выход…

Марион ненадолго замолчала, выжидая, пока ее слова дойдут досознания девушки.

— У меня нет выхода, — глухо ответила Нэнси.

— Нет, есть. Я могла бы тебе помочь, могла бы дать тебеновое лицо и новую жизнь. Я куплю квартиру в другом городе, где ты сможешьжить, пока врачи будут работать над твоими руками и лицом, и обеспечу тебя всемнеобходимым. У тебя будет все, что ты захочешь, Нэнси, и через год или полтораты станешь совсем другим человеком. Кошмар останется позади.

— А потом?

— Потом — ничего. Ты будешь совершенно свободна. У тебябудет новая жизнь и кое-какие новые возможности, если только… — Последовалабесконечно долгая пауза, во время которой Марион готовилась выложить свойглавный козырь. — Если ты только пообещаешь никогда больше не встречатьсяс Майклом. Я полностью оплачу твои расходы на лечение, если ты откажешься отмоего сына и поклянешься никогда больше не искать встречи с ним. Подумайхорошенько, Нэнси! Ведь если ты сейчас не примешь моего предложения, Майкла тывсе равно потеряешь. Ты уже его потеряла, так зачем тебе мучиться всюоставшуюся жизнь? Зачем оставаться калекой, уродиной, если можно этогоизбежать?