Он не смог отрицать – но тон породил у него желание схватитьсвой автомобиль на воздушной подушке, чтобы оказаться где-нибудь в другомместе.

Он продолжал идти и мальчик – с несколькими взрослыми –последовал за ним.

«Но она жива», – была его мысль, – «Я оставил еежить…»

Большая победа.

Он прошел мимо аппарата ремонтников у магазина, люди вголубых униформах сидели у здания. Их подставки покачивались у стены.Ремонтники не двигались. Они сидели, курили и молча вглядывались в Хейделя,когда тот проходил мимо.

Колокола продолжали звонить. Люди выходили из дверей иостанавливались, чтобы взглянуть на него, идущего по улицам.

«Я оставался слишком долго», – решил он, – «И этоне так, будто я хотел пожать руку каждого. Я никогда не сталкивался с такойпроблемой в крупном городе. Они гоняли меня в контролируемых роботами блоках,которые впоследствии стерилизовали; я находился под их полной опекой, и всетакже стерилизовалось впоследствии. Я видел только ограниченное число людей,сразу после катарсиса; и я уходил по дороге, по которой прибыл. Прошли годы стех пор как я посетил небольшой город с такой же миссией, как эта. Я проявилбеззаботность. И все это привело к поражению. Все было бы хорошо, если бы я неоставался так долго, втянувшись в разговор после ужина. Все было бы хорошо. Япроявил беззаботность.»

Он увидел гроб на катафалке. А за углом ждал другой.

«Но ведь это не чума… еще? – решил он. – При нейлюди начинают сжигать тела. Они не остаются на улицах.»

Он оглянулся, по звукам уже зная, что это то, что он долженувидеть.

Отдельных фигур, следовавших за ним, набралось около дюжины.Он уже не оглядывался. Среди коротких реплик, которые они бросали, слышна была«Х.», произнесенная несколько раз.

Аппараты, проносившиеся мимо, замедляли ход. Он не смотрелна них сознательно, хотя, казалось, множество глаз изучали его.

Он достиг центра города, шагая вдоль небольшого сквера,расположенного здесь со статуей какого-то местного героя, в зелени в центре.

Он слышал, как кто-то позвал на языке, которого Хейдель непонял. Он заторопился и теперь звуки за спиной, как на футболе, стали болееотчетливы, так, будто толпа росла.

«Что за слова они говорят?» – настойчиво мелькал вопрос.

Он прошел церковь и звук ее колоколов вблизи был нестерпим.Сквозь него прорывались проклятия, выкрикиваемые женщиной.

Прикосновение лихорадки вырисовывалось все более отчетливо.Солнце выплескивало изумительный день, но он больше не находил удовольствия вэтом бытие.

Он повернул вправо и направился к полю, что находилось втрех четвертях мили. Теперь их голоса стали громче, еще не прямо обращаясь, норазговаривая о нем. И слышно было не однажды произнесенное слово «убийца».

Он торопился и видел лица в окнах. Слышал проклятия,несущиеся в спину. Нет, не дело убегать. Он пересек улицу и аппарат подплыл кнему, но затем стремительно унесся. Хейдель услышал скрипучий крик птицы,вопящей из-под карниза дома, мимо которого он проходил.

Он это сделал, они знали. Люди умерли и след тянется за ним.В другой раз он был бы героем. Сейчас – преступник. О эта проклятая примитивнаяаура суеверия, что покрывала город! Все те упоминания бога, талисманы, чарыудачи – они добавили того, того, что заставило его прибавить шаг. Теперь на ихулицах он ощущал, что ассоциируется с демоном в большей мере, чем с богом.

…Если бы только он не задержался так долго после ужина, еслибы убегал от прохожих…

«Я был одинок», – сказал он сам себе. – «Если бы ябыл также осторожен как и в прежние дни, этого можно было бы избежать, инфекцияне распространилась бы. Я был одинок.»

Он слышал как кто-то окликнул. – «Х.!» – Но необернулся.

Ребенок, стоявший у мусорного бака в аллее выстрелил в негоиз водяного пистолета.

Он вытер лицо. Колокола продолжали свой скорбный звон.

Когда он сделал остановку на главной магистрали, кто-тобросил окурок сигареты в его направлении. Он наступил и подождал. Егопреследователи группировались сзади. Кто-то толкнул. Чувство, будто локотьударил по почкам, хотя это могло быть ребро ладони. Они толкали его, и онслышал несколько раз мелькнувшее слово «убийца».

Хейдель замечал такие вещи и раньше. Его прошлый опыт,однако, не принес ему вреда.

– Что вы собираетесь теперь делать, мистер? –позвал кто-то.

Он не ответил.

Затем услышал кашель женщины, внезапный, спазматический,раздавшийся за спиной.

Он обернулся, теперь он был чист и может помочь.

Женщина корчилась, стоя на коленях и выплевывала кровь.

– Позвольте пройти, – сказал он, но они нешелохнулись.

Оттесненный стеной плеч, он смотрел как она умирает иливходит в кому. И умирающая глядела на него.

Он попытался уйти, надеясь, что теперь, когда их вниманиеотвлечено, они не будут возражать. Он продвинулся к следующему углу, пошел,побежал.

Они были у него за спиной.

Побег являлся ошибкой, теперь он почувствовал никем несдерживаемый порыв. Кто-то чем-то швырнул.

Камень ударился о мостовую, пролетел далеко, не представляяопасности. Еще один плохой признак.

Однако теперь, когда начал, он не мог остановиться. Скоростьтребовала еще большей скорости. Он выронил тюк и устремился вперед.

Камни стали падать вокруг.

Один коснулся головы, прошелся по волосам.

– Убийца! Убийца!

– Что они предпримут? – думал он.

Он оценил свое имущество и подумал о возможном выкупе. Впрошлом были способы откупиться, находясь в напряженных ситуациях. Эта, правда,кажется из тех, что не может разрешиться таким способом.

Небольшой камень пролетел и ударился о стену здания.Следующий по руке, причинив сильную боль.

У него не было оружия. Он ничего не мог сделать, чтобыукротить их сумасшествие; бешенство, вот то, на что он их обрекал.

Еще камень просвистел у самого уха. Он пригнул голову.

– Ублюдок! – назвал кто-то.

– Вы не понимаете, что делаете! – выкрикнулон. – Это случайность!

Он почувствовал что-то влажное на шее. Прикоснулся, икончики пальцев окрасила кровь. Еще один камень ударил его.