Возможно.

Но если они в самом деле не подозревают, их нужно известить.Разве нет?

Он взвешивал. Уже достаточно долго, все еще взвешивал.

Затем со звоном колокола прилива он поднялся и пошел ксектору связи.

Это было несправедливо, решил он. Это то, что он хотел и ононаходилось с ним до тех пор, пока он был в том заинтересован. Но сил во времядействия оказалось недостаточно, и вкус к нему, который должен бы быть болеесладким, пропал.

Он двигался по улицам Италбара. Света не было. Не было виднои движения под этими сияющими звездами.

Он сорвал знак карантина, поглядел на него, разорвал.Позволил кусочкам упасть на землю и зашагал дальше.

Он хотел прийти ночью, касаясь дверных ручек своими ранами,пробегая руками по перилам, врываясь в хранилища и сплевывая на пищу.

Где они теперь? Мертвы, эвакуированы, или умирают.

Город больше не имел сходства с тем, что он видел в первуюночь с вершины холма, когда его намерения были так отличны.

Он пожалел, что являлся проводником хаоса, больше по случаю,чем по умыслу.

Но там должны быть другие Италбары – миры и миры,наполненные Италбарами.

Когда он миновал угол, где мальчик пожал ему руку, топомедлил, чтобы ударить себя посохом.

Когда проходил место, где человек предлагал подвезти, топлюнул.

В течение стольких лет ведя жизнь отшельника, он ощущал, чтоможет видеть природную основу человека много лучше, чем те, кто обитал вгородах всю жизнь. Видя, мог судить.

Сжав свой посох, он вышел из города и направился к холмам,ветер теребил его волосы, его бороду, звезды Италбара плясали в глазах.

Улыбаясь, он шел.

Малакар напряг свой арсенал рук и ног и подавил зевок.

– Еще кофе, мистер Морвин?

– Спасибо, капитан.

– …Итак, в ОЛ думают о дальнейшей вражде, и онинамереваются использовать меня как оправдание? Очень хорошо.

– Это не совсем так, тот путь, что вы мне нарисовали,сэр.

– Это равносильно тому же.

«Очень плохо, что я не могу доверять тебе», – решилМалакар, – «даже когда ты считаешь себя заслуживающим доверия. Ты былхорошим исполнителем и всегда мне нравился. Твои артистические способностислишком непостоянны. Ты идешь туда, где оплачивают твое искусство. С этимиуловками твоих устремлений, как в реакторе синтеза, мы могли бы снова делатьвместе кое-какую работу. Очень плохо. Почему ты не раскуришь ту трубку, что ятебе подарил?»

«Он думает об этом теперь», – сказал Шинд.

«О чем еще?»

«Все об информации, что я опасался, это главное в егосознании. Или это, я не могу распознать.»

– Мистер Морвин, с вашего разрешения, я должен спроситьвас.

– О чем, сэр?

– Это касается тех шаров, что вы делаете…

– Да?

– Я попрошу сделать мне один.

– Буду только рад. Но у меня нет с собой оборудования.Если бы я знал, что это вас интересует, я мог бы захватить аппаратуру. Но…

– Я понимаю, в принципе, что вы делаете. Я уверен, чтомое лабораторное оборудование будет соответствовать этой работе.

– Наркотики, телепатическая связь, шар…

– …И я доктор медицины с другом-телепатом, кто умеетполучать и передавать мыслеобразы. Что касается шара, мы можем произвести один.

– Что ж, рад буду попытаться.

– Хорошо. Почему бы нам не начать этим вечером? Скажем,сейчас?

– Не имею возражений. Знал бы я о вашем интересе ранее,давно бы предложил такое.

– Я только недавно подумал об этом и сейчас, кажется,время подходящее.

«Первый раз», – отметил он. – «И последний.»

Он продвигался через великий дождевой лес Клича. Он проходилрядом с рекой Барт. В лодке он проплыл сотни миль по течению, останавливаясь вдеревнях и небольших городах.

Теперь его появление было действительно появлением скитальца– тем или иным образом сильнее и невероятнее, с голосом и глазами, что могутзахватить и приковать внимание толп, одежда висела лохмотьями, волосы и бородаотросшие и нечесанные, тело покрывали бесчисленные болячки, бородавки, наросты.Он проповедовал, когда останавливался, и люди слушали.

Он проклинал их. Он говорил им об ожесточении, что находитсяв их душах и о способности вмещать дьявола, что наполнял их существование. Онговорил об их вине, которая вопила о судилище, требуя вынесения приговора. Онзаявлял, что нет такого явления, как раскаяние, говоря, что для них остаетсятолько одно – провести последние часы в привидение в порядок своих дел. Никтоне улыбался, когда слышал эти слова, хотя позднее тянуло многих. И немногиеследовали его совету.

Таким образом, предрекая Судный День, он продвигался отгорода к городу, от города к метрополии, и его обещания всегда сбывались.

Те немногие, что выжили, по каким-то неясным причинам,являлись Избранными. Почему, они не представляли.

– Я готов, – сказал Малакар, – начать.

– Хорошо, – согласился Морвин. – Пошли.

«Какого дьявола он хотел этого?» – спросил он себя. Онникогда особенно не занимался самоанализом, эстетически не тяготел к прежнимдням. Теперь он хотел высоко отмеченной работы по искусству, созданной длянего. Может он изменился? Нет, Морвин так не думал. Его отношение к украшениюэтого места выражалось в таком же отвращении как когда-то, и ничего не изменилосьс тех пор как Морвин в последний раз был здесь. Он говорил тоже самое как ивсегда. Его намерения, планы, желания казалось неизменны. Нет. Ничего с егочувствами не произошло. Что же тогда?

Он наблюдал как Малакар ввел бесцветную жидкость себе вруку.

– Что за наркотик ты применяешь?

– Слабый успокаивающий, что-то сродни галлюциногенам.Пройдет несколько минут, прежде чем даст эффект.

– Но ты еще мне не рассказывал что за вещь я долженнайти – попытаться воздействовать, если необходимо – для работы.