— Все версии легенды, — Кондвирамурса указала наодну из гравюр, — местом ее кончины, финала, последней битвы Добра соЗлом, прямо-таки Армагеддона, называют замок Рыс-Рун. Все, кроме одной.

— Да, — кивнула Нимуэ. — Все, кромеанонимной, мало популярной версии, известной как «Черная книга из Элландера».

«Черная книга» сообщает, что финал разыгрался в крепостиСтигга.

— Именно. Да и другие, канонические моменты легенды,«Книга из Элландера» подает совсем иначе, существенно отклоняясь от канона.

— Интересно, — Кондвирамурса поднялаголову, — который из замков изображен на иллюстрациях? Который выткан нагобелене у тебя в кабинете? Которое изображение соответствует истине?

— Этого нам не узнать никогда. Замок — свидетель финала— погиб. Разрушен. От него не осталось и следа, в этом сходятся все легенды,даже та, которую приводит «Книга из Элландера». Ни одно из приведенных висточниках мест не вызывает доверия. Мы не знаем и никогда не узнаем, каквыглядел и где стоял этот замок.

— Но истина…

— Для истины, — резко перебила Нимуэ, — какраз это-то и не существенно. Не забывай, мы не знаем, как в действительностивыглядела Цири. Но вот на этом картоне руки Вильмы Вессели изображена явно она,ведущая бурный разговор с эльфом Аваллак'хом на фоне скульптур капризничающихдетей. Это, несомненно, Цири.

— Но, — не сдавалась Кондвирамурса, — твойгобелен…

— Изображает замок, в котором разыгрался финал легенды.Молчали долго. Шелестели переворачиваемые листы.

— Не нравится мне, — проговорилаКондвирамурса, — версия легенды из «Черной книги». Она какая-то… Какая-то…

— Беспощадно правдивая, — закончила Нимуэ, покачавголовой.

* * *

Кондвирамурса зевнула, отложила «Полвека поэзии», изданиедополненное с послесловием профессора Эверетта Денхофа-сына. Разбросалаподушки, сменив их расположение «для чтения» в расположение «для сна». Сновазевнула, потянулась, погасила лампу. Комната погрузилась во тьму, нарушаемуютолько иглами лунного света, что проникал сквозь щели в ставнях, «Что выбратьна эту ночь? — спросила себя адептка, ворочаясь на простыне. —Отдаться на волю судьбы? Или тралить?»

После недолгого раздумья выбрала второе.

Был какой-то туманный, то и дело возвращающийся сон, которыйникак не удавалось досмотреть до конца. Он рассеивался, исчезал между другимиснами, как ниточка основы теряется в разноцветном тканом узоре. Сон, которыйисчезал из памяти и в то же время упрямо сидел в ней.

Когда она наконец уснула по-настоящему, сон сошел на неемоментально. Стоило закрыть глаза.

Ночное безоблачное небо, светлое от луны и звезд. Горы, наих склонах виноградники, припорошенные снегом. Черный угловатый силуэт здания —зубчатые стены, колонны, столбы, одинокая наружная beffroi.[10]

Aва наездника. Въезжают в пространство между стенами,слезают с лошадей, входят в портал. Но в зияющее в полу отверстие спускаетсятолько один.

Тот, у которого белые волосы.

Кондвирамурса застонала сквозь стон, заметалась на постели.

Беловолосый спускается по ступеням, глубоко-глубоко вподвал.

Идет по темным коридорам, освещает их, то и дело зажигаяторчащие в железных захватах лучины. Призрачные тени пляшут по стенам и сводам.

Коридоры, ступени, снова коридоры. Яма, огромный склеп,вдоль стен бочки. Груда кирпичей. Потом разветвляющийся коридор. В обоихразветвлениях тьма. Беловолосый зажигает очередную лучину. Вытягивает меч изножен на спине. Не знает, по какому коридору пойти. Наконец выбирает правый.Очень холодный, крутой, заваленный хламом.

Кондвирамурса стонет во сне, ее охватывает страх. Она знает,что путь, выбранный беловолосым, ведет к опасности.

И еще она знает, что беловолосый ищет опасности.

Ибо это его занятие.

Адептка мечется на постели, стонет. Она — сновидица, онаснит, она в онейроскопическом трансе и неожиданно, провидчески, знает, что произойдетчерез минуту. «Осторожнее! — хочет крикнуть она, хоть и знает, чтокрикнуть не сумеет. — Осторожнее, обернись!

Берегись, ведьмак!»

Чудовище напало из темноты, из засады, тихо и предательски.Оно возникло внезапно, возникло во мраке, как всполох огня. Как язык пламени.

При свете радужной зари,

Крылами хлопая, летят

На токовище глухари,

Подруг себе найти хотят.

Вот так и мы самой судьбой

Любовью связаны с тобой…

Я так хочу лобзать тебя,

Златые кудри теребя.

(Лютик. Из переложений Ф. В.)

Ведьмак, хоть он так спешил, так торопился, так подгонялсвоих и так сквернословил, тем не менее остался в Туссенте почти на всю зиму.Что послужило тому причиной? Об этом я писать не стану. Причины были, и всетут, и не о чем говорить. Тем же, кому не терпится ведьмака осудить, напомню,что у любви множество имен, и не судите да не судимы будете.

(Лютик. «Полвека поэзии»)

Those were the days of good hunting and good sleeping.

(Rudyard Kipling)

Чудовище напало из темноты, из засады, тихо и предательски.Оно возникло внезапно, возникло во мраке, как всполох огня. Как язык пламени.

Геральт, хоть его и застигло врасплох, отреагировалинстинктивно. Вывернулся, проехав спиной по стене. Бестия пролетела мимо,отбилась от кровли, будто мяч, махнула крыльями и прыгнула вновь, шипя иразевая жуткий клюв. Но теперь ведьмак был наготове.