Алан ощутил облегчение. Он с улыбкой выдохнул, присев на койку.

– Но это, ни все новости, – изрекла Милена, чем насторожила кузена. – Участок земли, довольно большой – откололся от Империи. Волей судьбы, его прибило к нашему берегу.

Каждое услышанное слово, вдвое увеличивало испуг принца, пока не доросло до шока. Его рот невольно приоткрылся, ресницы изредка хлопали, а слова не могли покинуть горло.

– И… и что теперь? – заикнувшись, проронил он.

– Если так можно сказать, нам повезло, – невозмутимо ответила Милена. – Этой землёй оказалась арена «Бойсдракс», а её управляющий – наш бывший Минфин, очень переживает за свою жизнь. На время, я согласилась заключить перемирие.

– На время? Почему только на время? Если они согласны сотрудничать, мы должны избегать войн!

– Алан, ты ведь не ребёнок. Ты должен понимать, как глупо звучит идея сотрудничать с холодными тварями, – голос Милены был снисходителен, хотя слова звучали совсем не добрые.

– Но не развязывать же теперь войну. Мы не должны уподобляться нэогарам!

– Если выбор исчезнет, путь будет только один, – непреклонна была королева, и холодна.

Алан в глубине души согласился. Он не держал на нэогаров гнев, подобно Милене, но побаивался холодного ножа между лопаток.

– Я… должен перед тобой извиниться, – прозвучали тихие слова, когда глаза парнишки опустились. – Я не сберёг меч Магнэрайса. Я не смог вернуть его домой…

– Ложь, Алан. Ты этого не хотел. Ты намеренно выпустил «ММ» , – великодушно огласила королева.

Алан заёрзал на месте. Он задумчиво потёр лицо, не зная, что ответить теперь.

– А ты ведь права… я, я боялся этого меча. Я страшился его угрозы, в мирные дни. И не старался, чтобы сохранить. Но если будет нужно, – загорелся Алан идеей, – можно создать новый меч!

– Ложь, – безысходно молвила Арттури. – Все чертежи уничтожены его создателем, в день завершения работ. Говорят, он руководствовался теми же идеями, что и ты.

– В любом случае, прости. Всё обернулось не так, как должно было…– Алан снова поник.

– Прошлое не изменить; тебе незачем переживать. Переживать стоит мне, ведь я без спроса занесла твоё имя, на «Золотую плиту почёта» , – с теневой улыбкой поделилась кузина. Алана пробрало удивление. В глубине себя он обрадовался, но тень изумления отразили слова:

– Но… как? Я ведь не король, мне нет двадцати одного, – замешкался принц.

– Ложь здесь только то, что ты не король, – нежны былы слова Милены, и мило её лицо.

Правая рука королевы коснулась короны, что она сняла с молочных волос. Левая – мягко провела по щеке Алана, водрузив на макушку корону.

– Король Алан Кхирон – завещатель свободы, записанный на плите почёта, как Алан Вольный. Хвала королю, и да будет король благодатен, – искрилась улыбка Милены, искрилась гордость из её фиолетовых глаз. Искренен был и восторг новоиспечённого короля, что пробивался на лицо и глаза Алана сквозь пелену недоумения.

– Спасибо, – не сдержал он скоротечной слезы, вызванной безмерной благодарностью. – Спасибо, – повторил он, не желая выпускать кузину из крепких объятий.

Если Алан, поправлявший корону, дабы та не упала – сморкал носом, вкладывая в объятия силу от наполнявшей его любви, Милена, чьё лицо мирно улыбалось с другой стороны, была безмятежна и молчалива. Она редко бывала такой доброй на вид. Её большие глаза редко сияли таким теплом.

– Я должна идти, – приблизил звонкий голос момент расставания. – По делу «Бойсдракс» назначен государственный совет; пока ты не восстановишься, я от лица королевской семьи возглавлю его, – глазами, приспущенными на уровень шеи кузена, поведала Милена.

– Ты уверена? Может, и мне стоит пойти? – взволновался король.

– Нет, тебе следует отдыхать. Ты сделал всё; позволь и мне внести свой вклад, – поднимаясь со стула, объявила Арттури.

– Давай я хотя бы провожу тебя, – решил привстать и Алан.

– Просто лежи, – оттянулись уголки розовых губ. – Со мной капитан Джой. Он со всем поможет, – пообещала девица, не позволяя королю следовать сзади.

Не одного желавшего сменить континент проживания, среди попавшихся в ловушку «Бойсдракс», не было. Но что оставалось нэогарам, кроме как выжидать решения об их будущем. Пока оно укрылось одеялом тайны; холодные головы с трудом воображали, чего ожидать.

Временно арену закрыли. За пределы стальных стен не выпустили ни одного нэогара; выломанные двери установили обратно, оставив на Евразийской земле дозор из тысячи вооружённых солдат. За прошедшую ночь установили военные палатки, в которых половина людских сил отдыхала, пока остальная дежурила.

Настрой среди всех, кто стоял у стены с готовым к выстрелу автоматом, был неоднозначен; немногие уверялись в превосходстве тёплых сил, что выдавали надменные лица. Некоторые по-прежнему страшились холодных тварей; их руки порой вздрагивали, слыша звуки изнутри амфитеатра. Но основные вооруженные силы, были сдержаны; их ружья не готовились сиюсекундно открыть огонь; они спокойно расхаживали среди оккупации, но часто оборачивались к перекрытому ходу.

Совершенно на него не смотрели только гости за высокими стенами. Нэогарам внутри арены, будто не было страшно; они выглядели слишком занятыми внутренними проблемами, чтобы переживать о солдатах из плоти и крови.

На трибунах остались сидеть только те, кто ничем не мог помочь проблемам арены. Десятиметровый ринг не способен был вместить и пятой части всех выживших; вот простым зрителям и приходилось проводить время в разговорах, отягощая собой сидения.

Сотням участников схваток, десяткам чемпионов, ради которых покупали самые дорогие билеты – бюджетом выделялся лишь один механик, обученный чинить нэогаров. Его образ полностью рушил облик привычного людям врача; никаких халатов, очков и сострадательного взгляда. Этот нэогар был суров, силён и тороплив. Около него длинным рядом сидели, а то и лежали пострадавшие при «переезде». И каждому, он долженствовал оказать помощь. Точно за его спиной, прижавшись к другому краю круглого ринга, в три кучи скидывались погибшие. Кучи высокие; одна из них высотой была со второй ряд трибун. Среди убитых довольно мало было тех, чьё тело осталось цело. В основном, виднелись выдранные руки, отломанные ноги, лежали головы с тусклыми глазами. За спиной механика, расположился прекрасный ассортимент запчастей для выживших. Пользовать части погибшего собрата не запрещалось законом, или правилами нэогарской морали. Напротив, в «холодном мире», ничего не тратилось напрасно.

– У меня тут ещё один, чьи глаза горят, – подводя к механику нэогара с пробоиной ниже шеи, огласил ведущий схваток. Он выделялся золотой накидкой; жаль «головной убор» шут потерял.

– Хоть бы они не потухли, пока я до него доберусь, – низко ответил мастер, чиня промятое бедро. – В конец очереди его, у меня всё по порядку.

Ведущий решил проводить нэогара, из которого недавно вытащил заострённый прут. Но тот вырвался вперёд, не желая выглядеть слабым.

– Есть новости от Сарцина? – заметив прошедшего мимо спины шута, спросил ремонтёр.

– Нет… даже если бы он хотел, как бы с нами связался? – сев на край арены, выдавил ведущий.

– Какого чёрта нас вообще закрыли? Мы будто в плену, хотя ничего не сделали, – негодовал механик. Его эмоциональные слова отвлекали руки от работы.

Сидевший на краю шут, безразлично скинув с себя накидку, только обрадовался шансу поболтать.

– Мы для них враги, что тут поделать. Так поступил бы любой правитель. В особенности, наш, – усмехнулся