сегодня надулся как сыч. Даже в разговоре не участвуешь. Ты что, от Почепы вертулю получил?

— Получил, Шурик. Сам видишь — сижу, вкалываю, как негр на плантации, а сделал чуть не вдвое меньше, чем ты или Миня вот. А он меня в бездельники записал, Ампировым пугает.

— Ампировым — это серьезно, — с издевательской улыбкой добавил Миня, сыпнув таким образом еще одну порцию соли на мою и без того болючую рану.

— Вы с Шуриком так быстро работаете! Успеваете и на озеро, и в лес, и мяч все время гоняете, а делаете вдвое больше моего. Не представляю, как это у вас получается? — спросил я, стараясь казаться беззаботным.

— На то он и полигон, чтобы на поле гонять. Вот мы мяч и гоняем, а ты отказываешься. Я же говорил тебе, присоединяйся к нам, — сострил Шурик.

— Слово «полигон» ни к полю, ни, тем более, к мячу, никакого отношения не имеет, — заметил я, стараясь уйти от больной для меня темы.

— А что же оно тогда означает? По-моему, какое-то «поле для испытаний» или что-то в этом роде, — стоял на своем Шурик.

— «Поли» — много, «гониа» — угол. Это по-гречески. Многоугольник, выходит. Так же, как «пентагон» — пятиугольник, — сказал я.

— Да будет тебе, Генка, умничать. Лучше скажи, как ты работаешь? — поинтересовался Миня и заговорщически улыбнулся.

— Как Почепа сказал. Считываю с микрофота по координатной сетке и записываю оцифровку в таблицу. А вы?

— Да ты что, чокнулся, что ли? Ты же знаешь, как должна пойти зависимость? — спросил Миня, скорчив постную физиономию.

— Конечно. А что? — ответил я, недоумевая.

— Возьми с пленки пару начальных точек, а относительно них впиши в графы любые значения — «от лампады». Только чтобы не очень отличались от других. Быстро, аккуратно и похоже. И Почепа будет доволен, и Ампиров лаборантскую ставку заплатит, и ты практику, как курорт проведешь! Надежно, выгодно, удобно, — сказал Миня.

— А если проверят? Тогда не то, что не заплатят, а даже практику не зачтут. А то и вообще из института выпрут, — возразил я.

— Да кто там будет проверять?! Ты же знаешь, какой там поток чисел! В них сам дьявол утонет! Пусть потом обсчитывают, получают новые закономерности, открытия делают! Они, небось, все только и мечтают об открытиях. Так предоставь им это счастье, — цинично заключил Шурик.

— Ну, знаешь, Шурик! Я так не могу, — сказал я, смущенный тем, что у меня «не хватает характера» поступать так, как они.

— Ну и дурак, — подытожил Миня. — Может, пойдешь еще на нас донесешь?

Ампиров приехал тридцатого июля первой электричкой. Прямо из ворот он со своим видавшим виды толстенным портфелем направился в гараж, где застал Галактионыча за перекуром. Шофер Сашко Цапенко показывал в это время механику Паше фотографии своей первой, недавно родившейся внучки.

— Вот! Вот так мы трудимся! Работающих — ноль! — выкрикнул в сердцах Ампиров, красный как рак от гнева.

— Да мы все время как лошади вкалываем, Валентин Аркадьевич, — попытался, было, возразить Кошевой.

— Вижу! Вижу, как вы вкалываете! Вот что лично вы, Боря, успели сегодня сделать? — беленился Ампиров.

— Ну, двигатель начал разбирать…

— Начал! Хорошее вы слово подобрали — «начал»! У нас тут много чего начать успели, но мало что закончили, к сожалению. Правда, кое-кто тут за счет рабочего времени начал и полностью закончил показ фотографий своей любимой внучки. Верно, Сашко?

Сашко в смущении пожал плечами и спрятал в карман черный конверт с фотографиями.

В это время с папкой в руке энергичной походкой вошел в гараж молодой начальник полигона Виктор Иванович Нахимов и прямо с порога обратился к шефу:

— Здравствуйте, Валентин Аркадьевич. Что же вы не предупредили о своем приезде?

— Зачем? Что это меняет? Разве что все делали бы вид, что работают? — сказал шеф, не ответив на приветствие.

— Как это, зачем? Мы бы успели вам подготовить комнату. А так у нас даже комплекта чистого белья нет. Или вы здесь ночевать не намерены? — поинтересовался Нахимов.

— Нет уж, еще как намерен! В этом хаосе надо как следует разобраться, что здесь делается и как. А отдельной комнаты мне не надо. Какое-нибудь свободное место в жилом домике есть?

— Одно есть. Только это в одной комнате с практикантом, — ответил Нахимов. — И там постель несвежая — месяца полтора назад доцент Лагода спал. Стирка только на будущую субботу планировалась.

— Вот и отлично, — перебил его Ампиров. — Там я и буду ночевать. Пусть все идет, как у Вас запланировано. Отведите меня туда — вещи положить. Потом соберите, пожалуйста, общее рабочее собрание. Те, кто сейчас на вахте — измерения ведут — пусть на рабочих местах остаются. А остальные — через полчаса на собрание в столовую. О стульях позаботьтесь, чтобы на всех хватило, — распорядился Ампиров.

Через полчаса шеф уже темпераментно вел собрание. Сначала он заставил отчитаться руководителей каждого подразделения и сделал вывод о том, что дела на полигоне идут из рук вон плохо. Потом выругал начальника полигона за то, что решетка под антенной — «идеальная земля» — до сих пор не закончена. Тот попытался было оправдаться тем, что сварочный аппарат маломощный, но Ампиров оборвал его на полуслове:

— Кто хочет работать, изыскивает возможность, а кто не хочет, находит причину. Плохой плотник всегда винит инструмент, а наихудший — гвозди. Бригаде сварщиков немного подскипидарить одно место надо, тогда будем во все планы укладываться, Виктор Иванович.

Потом шеф напомнил о скором окончании очередного этапа крупной хоздоговорной работы. Говорил, что такого отставания от намеченного плана он еще не помнит за все время своей работы на кафедре. Говорил, что пора засучить рукава и немного ударить пальчик о пальчик, грозился заменить начальников секторов, и что он больше не намерен вытирать носы инфантильным сотрудникам, которые забыли, сколько им лет по паспорту и до сих пор ходят в коротких штанишках.

Я с восхищением наблюдал за действиями Ампирова, и меня не оставляло чувство, что передо мной — будущий академик. Уж в этого человека народ поверит, пойдет за ним в огонь и в воду. Потому что такой своего добьется при любых обстоятельствах.

А шефа все несло и несло. Наконец, он сменил тему своего выступления:

— В заключение хочу добавить, что в прошлый свой приезд я очередной раз обращался ко всем, кто работает в нашей полевой лаборатории, с просьбой не бросать в полигоновский туалет бумажек. И что изменилось? Аж ничего ровным счетом. А ведь мы обещали председателю соседнего колхоза. Он для нас столько сделал: и с земляными работами помог, и