— Давайте! Скорее! Я его надежно держу! — орал Шура, усевшись на круп отбивающегося кабана.

— Ну! Ну! Коля! — кричал дядя Гриша хриплым голосом, оседлав кабана со стороны головы. — Скоренько! Пока у нас с Шуриком еще силы есть, чтобы держать этого дьявола!

Николай вскочил, опустился перед кабаном на одно колено, выбирая удобную позицию для нанесения удара, и, приподняв кабану левую переднюю лапу, занес свое оружие.

Соседи уже успели образовать вокруг кабана плотное кольцо и наперебой давали советы.

— Резко! Резко бей! — кричал дед Ермолай из второго подъезда, нервно теребя свои пышные шевченковские усы.

— Давай! Давай! — орала круглолицая крановщица тетя Настя Карлюк, возвращавшаяся со смены.

Бойко вприпрыжку приковыляла даже хромая тетя Бася из дома, что напротив нашего.

— Уберите детей! Дети! Григорий Исаакович! Дети смотрят! Дети, убирайтесь отсюда немедленно! Слышите, дети! — истерически стенала она. Но на ее крики никто никак не реагировал.

— Коля! Да бей же! Бей, туды твою в корень! — крикнул дядя Гриша, сплевывая на снег кровавую слюну.

Наконец Николай, видимо, сочтя что момент для нанесения удара наступил, вогнал кабану пику под левую лапу по самую рукоять. Кабан отчаянно взвизгнул, подбросив сидевших на нем Шуру и дядю Гришу, но они цепко держались, уцепившись один за хвост и заднюю ногу, другой за голову и приподнятую вверх переднюю лапу. А Николай принялся неистово вращать своим оружием у кабана внутри.

— Что ты делаешь! Изверг! Да еще при детях! — кричала Бася в истерике.

А кабан отчаянно взвизгнул и стал все слабее дергаться, все тише кричать и постепенно затих. Тогда Шура, Николай и дядя Гриша встали, наконец, на ноги и, посмотрев друг на друга, начали истерически хохотать. Их одежда, руки и лица были сплошь измазаны кабаньей кровью вперемешку с грязью и еще Бог знает с чем.

— Рану! Рану заткните чем-нибудь! Чтобы кровь потом собрать! — настоятельно советовал Леня Петрушевич — часовой мастер из сорок второй квартиры.

Дядя Гриша тыльной стороной ладони утер пот с горячего лба и то ли в шутку, то ли всерьез полушепотом изрек:

— Слушай, Леня! Шел бы ты… к ййй… …Евгеньи Марковне!

Юлий Гарбузов

5 июня 2006 года, четверг

Харьков, Украина

12. Практика на полигоне

Мерно погромыхивая на стыках, электричка весело мчала нас к месту практики — на ампировский полигон. Ольшевский и Минченко резались в карты, а я молча смотрел на проплывающие за окном луга, перемежающиеся с небольшими лесами, поля, речки, болота. Смотрел на буйство яркой зелени в теплых лучах утреннего июньского солнца и мечтал. Мне не терпелось приступить к инженерной практике и сразу же сделать что-нибудь этакое выдающееся — такое, что заставило бы заговорить обо мне ведущих специалистов не только на кафедре Ампирова, но и на факультете, и в ученых кругах института, а то и за его пределами. Но что, что такое можно сделать в принципе? Действительно, что? После нескольких минут эйфорических размышлений до моего сознания наконец-то дошло, что все, о чем я мечтаю — не что иное, как чистейшей воды маниловщина. Однако желание творить науку никак не пропало.

По тому, как пассажиры нашего вагона стали готовиться к выходу, я понял, что мы, наконец, подъезжаем к пункту назначения. Мои напарники тоже это сообразили. Ольшевский собрал карты, а Минченко поднялся с места и начал снимать с полки наши вещи.

Поезд остановился у высокой платформы, и мы вышли из вагона, с трудом разминая затекшие ноги.

— Куда теперь? — спросил никогда не унывающий Шурик Ольшевский.

— Это Миня знает, — сказал я, кивнув в сторону Минченко.

— Держись Мини — никогда не пропадешь, — с деланной гордостью подтвердил Минченко, легонько постучав себя по груди ладошкой.

Он повел нас сначала по пыльной грунтовой дороге, а потом свернул на узкую тропинку, ведущую в лес.

— Миня, твоя девичья фамилия — Сусанин? — неудачно сострил я.

— Не дрейфь, Генка. Держи хвост пистолетом. Чуть срежем. Через лес тут и идти не хрен. Минут через пятнадцать-двадцать будем на месте, — уверенно ответил Миня. — Я же у Ампирова до поступления в институт лаборантом работал.

— В течение какого времени? — спросил я.

— Два года. Чтобы стаж заработать для поступления. Это ты у нас салага, сразу после школы пришел, — высокомерно ответил Миня.

— Он вот сумел после школы, а мы с тобой — нет. Пороху не хватило. Так что гордиться тут особо нечем, — вступился за меня Ольшевский.

— Лично я сумел бы, если бы захотел, — возразил Миня.

— Почему же не захотел? — не унимался Ольшевский.

— Хотелось трудовой опыт приобрести, — упорствовал Миня.

— Так ты не пытался поступать после школы, что ли? — поинтересовался Ольшевский.

Миня ответил после паузы:

— Можно сказать, не пытался.

— Как это, «можно сказать»? — допытывался Шурик. — Не поступил, так честно и скажи. Завалился, ведь верно?

— Не совсем. По конкурсу не прошел — баллов не добрал, — недовольно буркнул Миня.

— А чего же ты тогда с трудовым опытом голову морочишь? Добрал бы, тоже бы поступил, — никак не унимался Ольшевский.

— Так я же почти не готовился. Так — спустя рукава.

— Вот и не хрен тут выпудриваться высокопарными фразами. Не смог, и все, — пробурчал Ольшеский.

— Да хватит вам препираться, — вмешался я. — Миня, долго еще нам пильдючить?

— Не очень.

Миня достал сигарету и закурил. Я последовал его примеру, Ольшевский тоже. Несколько минут мы шли молча. Наконец, в просвете между деревьями показались строения полигона.

— Вот и пришли, — констатировал Миня. — Вся территория за колючей проволокой — это и есть наш, то есть ампировский полигон.

Сразу за воротами стояла трансформаторная будка, потом ряд аккуратных домиков и антенное поле. Дальше — два двухэтажных здания, рядом с которыми возвышалась тридцатиметровая ферма антенной мачты.

Миня уверенно повел нас в двухэтажное здание. Мы вошли в помещение, где у аппаратурного шкафа возились два парня на вид чуть постарше нас. Они кивнули в ответ на наши приветствия, не отрываясь от своего дела.

— Михаил Всеволодович, — обратился Миня к одному из них.

Худенький парень небольшого роста с родинкой на щеке поднял голову и вопросительно посмотрел на нас. Его моложавое лицо озарилось приветливой улыбкой.

— Здоров, Колюня. Ты что, опять к нам на работу? — спросил он.

— Да вот — на практику прислали. В распоряжение Олега Арсеньевича Почепы.

— Он рядом, в лаборатории. За дверью налево, — ответил парень, которого Миня так почтительно назвал Михаилом Всеволодовичем.

Мы вышли за дверь, и Миня постучал в лабораторию. На стук никто не отозвался, и мы вошли без приглашения. В лаборатории гудел