Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первым делом мы купили по десять пачек «Примы». Потом Сашка приобрел портсигар со встроенной зажигалкой, которым потом еще долго любовался и с гордостью выставлял напоказ. Я же, несмотря на скромность своего бюджета, соблазнился на покупку импортного портмоне из кожи, отделанной под крокодиловую, и пользовался им впоследствии много лет, вплоть до полного износа.
Осмотрев местные достопримечательности: правление колхоза, клуб, чайную, ток для обмолота зерновых, комору и школу, мы повернули, наконец, к посадке, где Лешка Романченко назначил сбор.
Почти все были уже на месте. На траве была разостлана клеенка, которая раньше лежала в сенях нашего обиталища, оставленная там нашими предшественниками. Романченко ставил на нее бутылки с водкой, Гаврюша резал колбасу и раскладывал на газете, а Лабунец выставил стаканы, взятые, как я потом узнал, напрокат в чайной у кокетливой официантки, разрезал и щедро посолил несколько аппетитных помидоров. Мы с Сашкой приволокли пару валявшихся неподалеку полусгнивших бревен и, положив у клеенки, уселись на них. Многие сочли это удобным и заняли «сидячие места» рядом с нами. Остальные сели прямо на траву.
Водка с бульканьем полилась в стаканы. Романченко, как старший по должности, провозгласил тост:
— Ну, братцы, за наше знакомство. Пусть этот колхоз процветает и богатеет, а мы — будем здоровы!
Задрав подбородок, он вылил в рот все содержимое стакана, проглотил единым глотком и, скривившись, как отпетый забулдыга, жадно вонзил зубы в сочный помидор. Сок брызнул на рукав куртки. Лешка вытер его газетой и запихнул в рот солидный кусок колбасы. Один за другим остаканились и остальные. Латыщенко отпил пару глотков, поставил на клеенку стакан, закусил помидором и потянулся за кружком колбасы.
С минуту стояла тишина. Слышалось только смачное чавканье. Выпили только я и Вася Довгань. Вася неторопливо жевал колбасу, а я сидел в нерешительности, не зная как себя повести. Романченко, не переставая жевать, взял бутылку, чтобы налить по второму разу, и увидел, что содержимое стакана Довганя осталось в прежнем объеме.
— Вася, тебя что, на фронте пить не научили? — спросил он и пьяно захохотал.
— Вчили, навіть навчили, та мені не сподобалось, — полушутливо, но твердо ответил Довгань.
— Нет, Вася, так не годится, — заявил Аркаша Донин, который был моложе Васи всего на два года, тоже участник войны. — Хоть пару глотков отпей для приличия.
Довгань отрицательно покачал головой.
— Чего это ты так? — продолжал давить на ветерана Аркаша.
— Бо від горілки, хлопці, добра не буває. Так що пийте, якщо вам до вподоби, а я трохи посиджу з вами за компанію.
Лешка продолжал разливать, и корда дошел до моего стакана, удивленно спросил:
— А ты чего, салага, сачкуешь? Что, мамка не велела? Пороть будет?
Я был не в силах перенести укор в «невзрослости», тем более от одногруппников, которые были хоть и старше меня, но все же, по моему мнению, принадлежали к той же возрастной категории. Мне никогда раньше не приходилось пить ничего, крепче грузинского чая, который мама заваривала по утрам. Под пристальным вниманием более двадцати пар насмешливых глаз я поднял стакан с твердым намерением выпить его до дна, а там — будь что будет. Поднеся его ко рту, я ощутил резкий тошнотворный запах. Задержав дыхание и отчаянно напрягши весь запас воли, я начал пить мерзкую жидкость глоток за глотком, преодолевая чудовищное отвращение. Каждый глоток сопровождался встречным толчком, и мне казалось, что этой изуверской пытке конца-края не будет. Ценой невероятных героических усилий я опорожнил, наконец, стакан под аплодисменты товарищей.
Но тут со мной случился конфуз, о котором одногруппники вспоминали до окончания учебы в институте. Мое нутро внезапно сдавил спазм, ужасный и непреодолимый. Я едва успел вскочить с места и отвернуться, как на осеннюю пожухлую траву из меня хлынула прозрачная струя только что выпитой водки, что вызвало неудержимый смех присутствующих. Как говорил дед Гордей, чье-то горе для кого-то всегда развлечение, и я в этом убедился на горьком опыте.
— Ты что ж это, салага, водку на землю льешь?
— Стакан! Скорей стакан подставляй и заново пей!
— Ну, мамка тебе даст по заднице!
— Ой, держите меня, я падаю! Такой хохмы, сколько живу, не видел!
Надо мной насмехались все, кроме Довганя. Он подошел ко мне и заботливо взял под руку.
— Нічого, Ґенко. Це не біда, коли мужик не п’є,бо пити не може. От коли навпаки, не може не пити — ото біда. Хай, надовбні, сміються, скільки влізе. Не бери їх, бовдурів, до уваги. Сядь, з’їж чогось там.
Я отрицательно покачал головой, будучи не в силах съесть ни кусочка, не рискуя вызвать нового приступа тошноты.
— Тоді пішли, хлопче, додому.
Под смех, топорные остроты, пьяные выкрики и улюлюканье товарищей я с позором покинул их общество. Вася прошел со мной до общежития и вернулся обратно, посоветовав мне отправиться спать.
Утро было солнечным, но холодным. Я обмывался до пояса под одним из четырех умывальников, закрепленных на узкой доске, прибитой поперек пары столбов, врытых в землю. Рядом крякал Сашка, делая то же самое, а я старался не издавать ни звука, чтобы лишний раз не привлекать внимания товарищей, и молча терпел их ядовитые насмешки по поводу моего вчерашнего конфуза.
Голова моя раскалывалась от боли. Мутило. О выпивке я даже подумать боялся, ибо малейшее напоминание о ней вызывало у меня приступ тошноты и рвотные спазмы в желудке. Как видно, вчера из меня вылилась далеко не вся выпитая водка.
Завтракать я почти не мог. Съел только небольшой кусочек мяса с соленым огурцом и с жадностью выпил чашку горячего чая. Работал молча, почти не общаясь даже с Сашкой. Перед обедом ко мне подошел Вася и тихо поинтересовался:
— Як ся маєш, Ґено?
— Поганенько, Василю.
Еще в седьмом классе я прочно вбил себе в голову, что выше радиотехники нет ничего на свете. В конце жизни я счел себя выше радиотехники, потому что когда я начал с энтузиазмом работать, в ней вскоре стали процветать и доминировать рвачи, шкурники и карьеристы, партийные и комсомольские деятели (сначала современные, потом бывшие), а также многочисленные бездари и недоучки.
Произведение того, что в голове, на, образно выражаясь, количество свинца в заднем месте есть величина постоянная. Общежитие. Колхоз.
Заместитель декана — Зык Олег Павлович.
Парторг факультета — Ежугин Роман Тимофеевич.
Федор Иванович Кряжин — наш руководитель.
Степан Лукич Остафийчук
