Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здорово, орлы! На практику прибыли?
— Здравствуйте, Олег Арсеньевич. Совершенно верно, на практику. Все в ваше распоряжение, — подтвердил Миня.
— Знаю, знаю. Валентин Аркадьевич уже сообщил по радио. Практикантские дневники привезли? — поинтересовался Олег Арсеньевич.
— Разумеется, — ответил Миня и начал, было, развязывать рюкзак.
— Потом, потом, — остановил его Олег Арсеньевич. — Сначала устройтесь. Не на день ведь приехали. Борис Галактионыч Вас обустроит. Он в гараже сейчас. Ступайте к нему — Коля Минченко в курсе. Верно?
Миня понимающе кивнул, и мы под его чутким руководством пошли устраиваться. Миня с Ольшевским, как заядлые картежники, да к тому же и одногруппники, разместились в одной двухместной комнате, где мне уже не было места. Поэтому Галактионыч поселил меня в соседнем домике, в котором он сам занимал отдельную комнату.
— Тебя как зовут? — доброжелательно спросил Галактионыч.
— Гена, фамилия Очерет, — ответил я. — А Вас как?
— Меня — Борис Галактионович Кошевой. Слышал, наверное?
— Слышал, конечно.
— Вот и чудесно. На кафедре меня все, начиная с шефа, зовут просто Галактионычем.
— Угу, — кивнул я, кладя на пол рюкзак. — Кому здесь деньги на пропитание сдавать?
— Сдавайте мне — меня назначили ответственным за ваш быт. Постели уже, как видишь, на месте. Еду также на вас Савельевна приготовила. Так что располагайся, Гена. Через полчаса я поведу вас всех в столовую и покажу где здесь что. Потом пойдем к Почепе. Он даст вам задание. Кстати, если тебе что понадобится, обращайся ко мне. Я постараюсь помочь.
— Спасибо, Борис Галактионыч. Через полчаса буду готов, — сказал я вслед выходящему Кошевому.
Он показался мне исключительно приветливым, искренним и доброжелательным молодым человеком. На вид ему было лет тридцать пять. Сухощавый, смуглый, небольшого роста, немного сутулый и с неизменной приветливой улыбкой на лице. Доброта, казалось, так и прет из него.
Соседей по комнате у меня не было, и я не знал, радоваться мне этому или наоборот — печалиться. Моя мама всегда советовала ни по какому поводу не огорчаться, в любой ситуации искать что-то для себя полезное и стремиться его использовать с максимальной отдачей. Я решил последовать ее совету, устроиться в своей комнатке как можно удобнее, а по вечерам заняться чтением художественной литературы.
Моя комнатка была маленькой, но светлой и даже уютной. В ней едва размещались две кровати, стол и два стула. Кровать, стоящая у окна, была аккуратно застлана свежевыстиранным бельем, а вторая — явно бывшим в употреблении, от кого-то из не так давно выбывших жильцов. Я, было, подумал, стоит ли перебраться на вторую, но потом решил, что так как есть будет лучше. В коридоре стоял потертый веник, которым я тут же воспользовался, чтобы навести в своем обиталище полный марафет. «Вот бы еще настольную лампу достать, чтобы читать по вечерам и выключать свет, не вставая с постели. Потом спрошу Галактионыча», — подумал я и стал выкладывать из рюкзака вещи первой необходимости.
Через несколько минут за дверью послышались голоса Мини и Ольшевского.
— Генка, где ты?! — позвал Ольшевский.
— Здесь я! Здесь! — отозвался я, радуясь в душе тому, что ребята обо мне вспомнили.
Они вошли и бегло окинули взглядом комнату.
— Ну, как ты устроился? — поинтересовался Шурик.
— Видишь, товарищ Шура, у Генки на одного такая же комнатка, как у нас с тобой на двоих. И он ее уже примарафетил. Не то, что мы, — констатировал Миня.
— Ну, твою пещеру мы посмотрели. Теперь пойдем, Гена, посмотрим нашу, — предложил Ольшевский.
В это время вошел Кошевой и пригласил нас на обед:
— Все в сборе? Отлично. Пойдем подкрепимся — Савельевна такой борщик сварила — класс! На второе — котлетки с пюре. А компот из вишен и черной смородины — как вино.
В столовой уже обедали Олег Арсеньевич с Михаилом Всеволодовичем и еще трое мужчин лет около сорока. За столом у открытого окна сидели три парня и оживленно о чем-то спорили. Как выяснилось позже, это были дипломники — будущие сотрудники кафедры.
Мы подошли к окошку, и Галактионыч представил нас полнотелой поварихе:
— Савельевна, это наши практиканты. Ну, Колю ты знаешь. А это — Гена и Шура. Деньги за все время до конца их практики я тебе отдал. Так что корми их, как своих сынов. Чтоб они тут не отощали.
Савельевна, не проронив ни слова в ответ, налила нам по тарелке ароматного борща и в каждую положила по полной ложке сметаны. Мы заняли свободный столик и направились, было, снова к окошку, чтобы получить второе и третье. Но Савельевна деликатно вернула нас на место:
— Сідайте їсти, хлопці. Друге й третє я вам сама піднесу.
Когда мы перешли ко второму, к нашему столу подошел Почепа. Своей единственной рукой он достал из кармана носовой платок, тщательно вытер губы и сказал:
— Ребятки, после обеда часок отдохните. Потом заходите ко мне в лабораторию, где вы уже были сегодня. Будем разбираться, что да как.
В лаборатории Почепа вручил нам по листку бумаги с четко сформулированными заданиями. Мы принялись, было, их изучать, но Олег Арсеньевич с серьезностью в голосе сказал:
— Прочитаете потом, после того, как я разведу вас по рабочим местам и выдам все необходимое. Вы будете заниматься оцифровкой результатов измерений, зафиксированных на кинопленках. Я понимаю, что вам хотелось бы всем троим работать в одном помещении. Но здесь, к сожалению, условия таковы, что в одной комнате имеется только два незанятых рабочих места, а в другой — одно. Кто будет отдельно, решайте сами. Я здесь, в полевой лаборатории, буду не все время — скоро уеду. Поэтому одного из вас я назначу старшим. Колю Минченко мы знаем давно, поэтому старшим пусть будет он. Возражения есть?
— Нет, — ответил за всех Ольшевский.
— Вот и хорошо. Думаю, что Николаю, как старшему, сподручнее будет работать отдельно, а вам, — он указал на нас с Ольшевским, — друг возле друга на втором этаже.
Неожиданно Миня спросил:
— Олег Арсеньевич, а можно, чтобы мы с Шуриком работали вместе? Мы и поселились в одной комнате, и учимся в одной группе, а Гена — в другой.
Почепа пожал плечами:
— Я же сказал: решайте сами. Это я так — предложение внес. А принять его или не принять —
