Он поерзал в неловкости: смотрят в самом деле как на вождя.Сперва, понятно, покорялись, помнят его вспышку ярости, когда казнил Белга,самому вспоминать гадко, теперь же глядят так, будто и в самом деле верят,пойдут за ним, уже не переспрашивая. А это еще хуже, лучше бы спорили,переспрашивали, не так страшно, когда переубедил, а не заставил…

Князь Цвигун с чашей в руке, стоя, говорил, как они пошли ивсех побили, и хотя все это знают, участвовали, но слушали с удовольствием,добавляли, а когда он закончил, вскочили с мест и потянулись с чашами черезстол к Иггельду. Звонко стукнулись медными краями. На стол щедро плеснуливином – дар богам за победу. От Иггельда потребовали ответной речи, и вэто время через распахнутое окно донесся звук боевой трубы.

Иггельду это ничего не говорило, труба и труба, но князьСеверин прислушался, сказал со значением:

– Просятся на переговоры!

Князь Иствич тоже прислушался и добавил:

– От них один человек…

А Онрад сказал с удивлением:

– Ого, просится к нам! Ну и наглые…

Иггельд сказал торопливо:

– Надо идти. Кто бы это ни был, надо послушать. Может,решили сдаться?

– И вообще побросаются в пропасть, – добавилИствич чересчур серьезным голосом, – чтобы нам не возиться?

Со смешками поднимались, Иггельд едва не выскочил бегом,труба переговорщика спасла от речи в ответ на похвальбу князя.

К дому уже бежали двое гонцов, еще издали размахивалируками. Князь Северин крикнул весело:

– Да слыхали, слыхали!.. Небось сам Аснерд трубил? Ревтакой, что и на другом конце Долины слышно.

– Аснерд, – подтвердил гонец. Он смотрел наИггельда влюбленными глазами. – Он там, внизу… Хочет говорить с самимИггельдом, он так и сказал.

Князь сказал веско:

– Не в его положении выбирать, с кем говорить!

За спиной Иггельда довольно загалдели:

– Все верно!

– Ишь, поджал хвост!

– Прищемили, вот и поджал!

– А че хочет?

Иггельд поморщился, на ходу вскинул обе ладони.

– Я сейчас поднимусь на стену, все узнаю. Держитесьдостойно, а то как…

Князь Цвигун расхохотался:

– Как куявы, верно!.. Ладно, ребята, будьте серьезными,будто уже хороним артан. Не теряйте достоинства, га-га-га!

Иггельд с разбегу взбежал на первые ступеньки, дальше пошелмедленнее, степеннее, ведь и в спину смотрят, а наверх вообще вышел спокойно, сдостоинством, с самым что ни на есть равнодушным видом.

Аснерд на огромном коне в двух шагах от ворот, удобношвырять камнями, но на стене чувствовали, что для Аснерда это вроде комариныхукусов, молчали, следили за ним настороженно, но уже без страха. Иггельдподошел ближе, чтобы оказаться прямо над ним, крикнул:

– Кто просил о разговоре со мной?

Аснерд поднял голову, Иггельд мгновенно понял, что воеводасразу уловил оттенок, когда не «желал говорить», а «просил о разговоре», понялхолодновато-презрительный тон смотрителя драконов.

– А, Иггельд, – ответил он, избегая прямогоответа, – я рад, что ты пришел сразу. Уважаешь, значит, старика. Этохорошо, старость уважать надо. Но как-то противно говорить вот так, когда уменя шея чуть не скручивается… Почему бы не продолжить переговоры в спокойнойобстановке за столом, еще лучше – накрытым?

Он сдержанно улыбался, Иггельд на миг увидел прежнеговеселого и доброжелательного героя, уже стареющего, но еще полного сил, чтопомогал Придону добывать меч бога. Иггельд тряхнул головой, сбрасываянаваждение, ответил со спокойствием в голосе:

– Уж не думаешь ли, что ради тебя отворим ворота?

Аснерд признался:

– Это было бы здорово… Но я не гордый. Могу и черезстену, если у вас найдется веревка, чтобы меня выдержала. Хотя с моим пузомвроде бы несолидно, как коту по стене…

– Веревка найдется, – ответил Иггельд и посмотрелна толстую шею артанина. – Но это время придет позже.

Аснерд все понял, но сделал вид, что не заметил намека,значит – жаждет переговоров, сказал укоризненно:

– Тебе нравится вот так сверху говорить со старшим? А язадираю голову так, что шея болит.

– Можешь вернуться, – ответил Иггельд и добавилмстительно: – И лечь, ведь у тебя была нелегкая ночь.

Аснерд напрягся, Иггельд видел, как потемнело лицо артанскогополководца. Конь стоял неподвижно, даже не встряхивал гривой.

– Да, – ответил наконец Аснерд. – Да, ночьжуткая. Вы сумели сделать то, чего не добилась вся куявская армия.

Иггельд спросил с интересом:

– Что же мы сделали?

Он видел, с каким жадным вниманием ловят каждое словоартанского полководца Цвигун, Северин и другие старшие военачальники.

– Заставили себя уважать…

– Это мы сделали еще в прошлый раз, – напомнилИггельд.

– …и заставили себя бояться, – закончил Аснерд. Онсам чувствовал, что в его суровом голосе звучит неподдельное удивление. –А это самый благоприятный для вас момент, чтобы начать переговоры.

– Зачем? – спросил Иггельд. Поправился: –Почему?

Аснерд прогрохотал мощно:

– А ради кого сражаетесь, повторяю, столь упорно идоблестно? Ради Тулея, что бежал от наших войск как заяц?.. Бросил столицу,бросил людей… Разве не его обязанность обнажить меч и защищать страну допоследней капли крови, до последнего вскрика? Вы сражаетесь за правителя,которого вообще нет!

На стене настала тишина. Иггельд ощутил, даже не поворачиваяголовы, что его люди поникли. Аснерд прав, их Долина – последнее пятнышко,куда еще не ступило копыто артанского коня. Но это не значит, что вот таквозьмут и отдадут его артанам.

– Ты прав, – сказал он медленно, – нам вродебы не из-за чего сражаться, как… куявам. Тулея нет, войска нет, все города иземли захвачены вами. Но, Аснерд, под шкурой любого куява, если хорошенькопоскрести, найдешь просто человека. Это уже потом, расселяясь по разным землям,человек становится куявом, артанином, славом… Так вот сейчас, когда палаКуя-вия, нам вроде бы не из-за чего сражаться как куявам, но есть из-за чегостоять насмерть как людям.

Аснерд задрал голову, теперь он в самом деле казалсяИггельду мелким и незначительным человечком на карикатурной лошади срастопыренными ногами.

– Что-то я тебя не понимаю, – проговорил он взатруднении. – Был бы ты артанином, я бы сказал, что деретесь ради славы,чести и доблести. Но куявы… Из-за чего? Не понимаю. Но вижу, что будетедраться. По глазам вижу, по голосу слышу, по всем вашим рылам заметно. Но я, тыже знаешь, к тебе расположен… И помню твою неоценимую помощь! Потому еще разнапоминаю: время для вас самое выгодное! Вы можете сдаться на самых выгодныхусловиях. Вы можете выговорить даже право оставить в живых своих драконов!Подумайте, не это ли для вас самое главное? Не ради ли драконов вы забралисьтак высоко в горы?