от участия в какой-либо партии, хотя его популярность была настолько велика, что Карл Радек заметил однажды, что для коммунистов привлечение Юнгера на свою сторону было бы более важным завоеванием, чем завоевание большинства в рейхстаге. Юнгер испытывал сильное влияние Ницше и Шпенглера и вслед за ними предрекал вступление мира в стадию конфликтов и жестокого насилия, которая закончится победой самоотверженного труженика, безразлично — стоит ли он у станка, сидит за письменным столом или лежит в грязном окопе. Воспевание техники и промышленной модернизации свидетельствовало о преклонении Юнгера перед новой рабочей аристократией. Он убежденно провозглашал конец буржуазной эпохи и грядущее появление нового национально-социального имперского государства, в котором трудовой план будет важнее всяких конституций. Трудный и противоречивый характер писателя сказался в его призыве к существованию в одиночестве, в его отстраненности от своего времени, в проповеди аристократического индивидуализма в стиле Ницше. Романтизм и стремление придать новый и высший смысл серой и будничной жизни, а немецкой культуре — динамику, волю и целеустремленность привели Юнгера в объятия «консервативной революции».

Разумеется, овеянный романтикой славного фронтового прошлого Юнгер стал кумиром значительной части немецкой молодежи. Но с ним пытался соперничать и политический публицист, руководитель журнала «Tat» («Действие») Ханс Церер, который впоследствии, уже в ФРГ стал духовным наставником крупнейшего консервативно-националистического издательского концерна Акселя Шпрингера. Церера весьма занимала проблема конфликта поколений, очень острая в веймарской Германии, поскольку университеты выпускали специалистов, число которых вдвое превышало потребности государства и общества. Позицию Церера лучше всего иллюстрировала опубликованная в 1929 г. его статья под программным заголовком «Внимание, фронт молодых! Всем стоять в стороне!». Он предостерегал молодежь от погружения в грязное болото политики и утверждал, что наступила полная инфляция гражданского доверия к государству. Церер настоятельно советовал не защищать и не поддерживать веймарское государство, трактуя его предстоящую гибель как своего рода грандиозную переплавку. Он предсказывал контуры нового, грядущего германского рейха и понимал историю как мистический процесс величайшего самоочищения. Во всяком случае, Цереру с его туманными пассажами удалось поднять тираж своего журнала с одной до 30 тыс. экземпляров. Факт, который весьма красноречиво характеризовал состояние умов молодой немецкой интеллигенции, упоенной кризисом и саморазложением прежних государственных форм. В художественном отношении позицию Церера можно назвать экзальтированным морализаторством, но в политическом смысле она обнаруживала опасную близость к национал-социализму, который поставил романтику на службу отнюдь не романтическим замыслам.

Идеологи «консервативной революции» удивительным образом сочетали иррациональный эстетизм с политической прозорливостью. Нацистский Третий рейх, который уже стучался в двери Веймарской республики, не стал, однако, тем государством, о котором они мечтали и в котором надеялись стать духовной элитой. Наоборот, после 1938 г. почти все они испытали чувства горького разочарования и несбывшихся надежд. Этот печальный итог консервативно-национального движения точно сформулировал Шпенглер: «Мы хотели покончить со всеми партиями. Осталась же самая отвратительная».

В консервативной революции участвовало множество правых организаций, группировок и движений. С известной долей условности их можно разделить на такие основные течения, между которыми имелись довольно существенные различия, но которые объединял общий «антизападный аффект». К этим течениям принадлежали наиболее динамичные и плодотворные младо консерваторы, которые выступали за корпоративную организацию общества и авторитарную политическую систему, но скептически относились к идее национального социализма. Вторым движением было реформационное расово-биологическое движение «фёлькиш», которое рассматривало человеческую душу как воплощение свойств именно своего народа, а душа, в свою очередь, отражалась в крови, в которой она сосуществует с телом. Это движение было особенно склонно к антисемитизму и антиславянизму. Его почвенно-народническая концепция исходила из того, что все люди одной крови являются большой единой семьей, члены которой обязаны защищать и поддерживать друг друга.

Национал-революционное крыло консервативной революции отличалось от других своим подчеркиванием необходимости проведения революционных преобразований либеральной веймарской демократии и довольно необычной среди правых ориентацией на советский опыт. Оно создало в немецкой политической культуре особую и несвойственную ей атмосферу радикализма. Это пестрое движение объявило важнейшей целью создание тоталитарного национального государства, введение плановой экономики и тесное сотрудничество с СССР. Лидер национал-большевистской группировки внутри этого крыла Эрнст Никит утверждал, что сталинский тоталитарный режим является истинным осуществлением прусской идеи.

Глава четырнадцатая.

Пучина Третьего рейха (1933–1939)

Облик эпохи

Основанный на расовой теории и безудержном антисемитизме германский национал-социализм был прежде всего идеологическим явлением, тоталитарной системой, для полного завершения которой недоставало лишь абсолютного огосударствления экономики. В этом отношении он внутренне был гораздо ближе к коммунистической диктатуре в СССР, чем к фашистскому режиму в Италии, который лишь в отдаленной мере походил на тоталитарные режимы Москвы и Берлина.

30 января 1933 г. Гитлер легальным путем стал рейхсканцлером и главой коалиционного правительства. Однако он быстро освободился от своих консервативно-националистических союзников. Благодаря закону о предоставлении кабинету чрезвычайных полномочий, принятому с одобрения всех буржуазных политических партий, Гитлер получил практически неограниченную власть и летом 1933 г. запретил все партии, кроме своей собственной. Гражданские права, по сути, были отменены, профсоюзы разогнаны. Против политических противников и просто неугодных режиму лиц развернулся безжалостный террор. Тысячи людей без суда и следствия оказались за колючей проволокой концлагерей. Парламентские органы на всех уровнях были ликвидированы или лишены реальной власти, из федеративного Германия превратилась в унитарное государство. После смерти в 1934 г. президента Гинденбурга Гитлер объединил в своем лице посты канцлера и президента, получив тем самым власть и над армией.

Стабильность нового режима укрепилась благодаря крупным внешнеполитическим успехам. В 1935 г. Германии после плебисцита был возвращен Саар и было восстановлено ее право на создание крупной регулярной армии. В 1936 г. немецкие войска заняли демилитаризованную рейнскую зону. В марте 1938 г. Третий рейх поглотил Австрию, а осенью с согласия западных держав аннексировал Судетскую область. Германия вновь стала державой мирового ранга.

Истоки национал-социализма

Национал-социалистическая идеология была создана не Гитлером. В его ранних выступлениях и статьях не имелось почти никаких оригинальных мыслей. Все они уже получили довольно широкую известность, но Гитлер радикализировал их в своем толковании и превратил в политическую веру. При этом, с самого начала он сознательно придавал этим идеям расплывчатый и двусмысленный характер, чтобы привлечь к нацистскому движению как можно большее число людей, — каждый мог отыскать в этой идейной мешанине то, что отвечало его интересам и склонностям.

Но все-таки в основе этого конгломерата лежали три главных компонента, которые возникли еще в XIX — нач. XX в. Это были социальный дарвинизм с его принципом борьбы за существование, в ходе которой сильный подчиняет или уничтожает слабого; идея о необходимости