Два дня катапульты все прицельнее и прицельнее бросаликаменные глыбы в стены и ворота. Аснерд ожидал, что после первого же камня вворота они разлетятся вдрызг или хотя бы распахнутся, но ворота, к егоудивлению, стояли нерушимо. Глыбы били с грохотом, дрожала земля, толстые доскиизмочалило, но ворота даже не вздрогнули.

Щецин наблюдал жадно, он первым сказал вслух то, что уАснерда давно уже вертелось в черепе:

– Либо насыпали гору песка, либо подперли целой скалой.

Аснерд буркнул:

– Что ж, зато сами не выйдут.

– Куда? – не понял Щецин.

– Сюда, – ответил Аснерд раздраженно. – Ненападут, понял?

Щецин сказал обиженно:

– Все остришь… Хотя что еще остается?

– Остается бросать через ворота, – сказал Аснерд.

– Камни?

– Камни, огонь… Придется попросить еще две-три… дакакие две-три, тут десяток нужно. Черт, как я все это объясню Придону? Куявиюзахватили, а клочок размером с хороший огород не можем? Одни катапульты будутобстреливать стены и бросать камни через ворота, другие пусть бьют в стену.

– А сами ворота?

– К воротам пошлем новый таран. Уже под прикрытиемкатапульт… Думаю, за два-три дня такой вот обработки камнями у них народуостанется меньше. Ладно, за это время подготовим лестницы.

Щецин взглядом измерил высоту стен, вздохнул:

– Даже если связать по две, и то не достанет до верха…

– Связывай по три, – велел Аснердраздраженно, – но мы должны попасть по ту сторону ворот!.. И так от этогопохода ничего не получим, кроме насмешек!

Он хлестнул коня, тот пошел тяжелым галопом вперед.

Щецин крикнул вдогонку:

– Ты куда?

– На стене Иггельд, – крикнул Аснерд. Щецин послалконя рядом, Аснерд продолжал: – У меня глаза хорошие, я вижу даже застежкуна его плаще. Нравится мне этот парень, в самом деле нравится! И говорить с нимнравится. Есть в нем достоинство, есть. Даже более, можно сказать, стойкое, чему наших… Без бахвальства, спокойное и твердое.

Они оказались вблизи ворот, навстречу полетели стрелы, Щецинзакрылся щитом, Аснерд даже не обратил внимания, железные наконечники вбессилии стукались о его грудь, плечи, падали под копыта коня, а если ктопускал с большой силой – разлетались в щепы.

– Иггельд! – вскрикнул он. – Ты слышишь меня?

Иггельд сделал знак прекратить тратить стрелы – Аснердаможно взять только теми стрелами, которыми сбивают драконов, – подошел ккаменному бортику.

– Говори, если есть что сказать.

Аснерд широко усмехнулся.

– Ты прав, надо говорить только тогда, когда есть чтосказать. Но к старости мы все становимся болтливыми, нам просто хочетсяпоговорить. Не с дураком, конечно. Иггельд, ты не опьянел ли от счастья, разбивотряд Ральсвика? Но это был лишь ветерок! Сейчас пришла буря.

– Буря, – ответил Иггельд, – заставляет дубыглубже пускать корни.

Аснерд подумал, покачал головой.

– Знаешь, Иггельд, – сказал он с искренностью вголосе, которой Иггельд поверил, – я предпочел бы иметь тебя другом, чемврагом.

Слова простые, затертые, но Аснерд смотрел вверх в ожиданииответа, Иггельд произнес такое же затертое:

– Каждый хочет иметь друга, но никто не хочет бытьдругом.

Аснерд развел руками.

– Иггельд, Иггельд… Ты и так уже стяжал славу! Но мнехотелось бы, чтобы венок победителя получил ты, а не твоя вдова. Мудрецыговорят: будь благоразумно отважным.

Иггельд покачал головой.

– Разве не ваши же мудрецы говорят: добропотеряешь – не много потеряешь, честь потеряешь – много потеряешь,мужество потеряешь – все потеряешь.

Щецин за спиной Аснерда посматривал обеспокоено то наверх,где рядом с Иггельдом в готовности застыли дюжие лучники, то на Аснерда, чтовыехал поговорить вроде бы бесцельно, но Аснерд слишком опытен, чтобы говоритьбесцельно. Да и вообще, чем больше говоришь с человеком, тем труднее емуподнять на тебя оружие, так что Аснерд очень непрост.

Аснерд красиво и грохочуще расхохотался.

– Иггельд, ну какие в Артании мудрецы? У нас хорошитолько топоры в руках. Мудрецы у вас, в Куявии. А они говорят: мужество большепроявляется не в том, чтобы затеять драку, а в том, чтобы уметь избежать ее.Так будь мудр, избегни этого кровопролития! Меня уже, если честно, пугает этавойна. Слишком много погибло, слишком много крови, слишком много сожженныхгородов…

В голосе старого воеводы неподдельная искренность. Он поднялна Иггельда глаза, у того пробежали мурашки по коже: Аснерд говорит веселым ибеспечным голосом, но сам страдает, война получилась страшнее, чем рассчитываливторгнувшиеся артане.

– Погибли многие? – переспросил Иггельд. –Аснерд, ты ужаснулся лишь потому, что начали погибать и артане! Пока погибаликуявы, ты шел с песней. Аснерд, теперь артане погибнут все!.. У вас есть толькоодна возможность – как можно быстрее уйти. Спуститься с гор, вернуться вАртанию, избегая драк. Мы за вами не последуем. Но здесь останетесь все. Допоследнего человека!

Аснерд сказал насмешливо:

– Неужто обещаешь похоронить здесь всю артанскую армию?

– Нет, – ответил Иггельд серьезно. – Хоронитьне будем. Просто сбросим трупы в пропасть. Ты видел, что у нас за пропасти?

Аснерд проговорил медленно:

– Когда мы встретились первый раз, ты был совсемдругим.

– Тогда я знал только драконов, – ответилИггельд. – А драконы не предают, не лгут, не хитрят. Теперь я опустился доуровня людей. Ныне я всего лишь человек, Аснерд. Всего лишь.

* * *

Артанские всадники все чаще, на скаку стреляя из лука,вихрем проносились возле стены. Оттуда, часто сменяя друг друга, стреляли излуков, лили кипящую смолу, но когда артане перешли к обстрелу издали изкатапульт, на воротах и на скалах остались одни часовые. Иггельд просчитался:катапульты бросали намного дальше, чем он полагал. Горящие факелы, тяжелые камнии жгуты с пылающей паклей летели на крайние дома, расцвечивали огнями крыши.

Народ высыпал на улицы, все карабкались наверх, сбрасывалифакелы, горящие поленья, камни, внизу их тут же заливали водой. Полные ведраначали подавать на крыши. Кое-где уже поднимался дым, вспыхнул огонь, слышалисьиспуганные крики. Из одного дома начали спешно выносить вещи. Уже и на дальнихдомах на крышах появились люди, половина из них – женщины и дети. Опираясьна багры или размахивая ими, указывали на летящие через стену камни, горящиеобломки дерева.