позарез, а беда с кем не случается!.. — Он не глядя подписал заявление Ягды и велел устроить его в общежитие для холостяков. Самое приятное было то, что не пришлось рассказывать подробности, оправдываться, говорить, что оправдан…

Прошел месяц. После получки, отложив на еду и на курево, Ягды отправился по магазинам. Прежде всего ему не терпелось избавиться от ботинок на тяжелых, толстых подошвах, которые больше года натирали ему пятки. Первой его покупкой были легкие остроносые туфли. Потом он купил брюки и две дешевые, но ладно сшитые летние рубашки. Он давно уже мечтал приодеться, сходить в кино, в театр. А может быть… и съездить к Боссан, разузнать, как она, что…

У самого общежития навстречу ему попался один из его новых приятелей. Приметив свертки, он сразу поинтересовался:

— Что это у тебя, друг?

— Да так… кое-какая одежонка. Туфли себе купил, брюки, пару рубашек.

— 'Так ведь это дело нужно обмыть! Дольше носить будешь!

— Ну что ж, — сразу согласился Ягды, — давай, я хоть сейчас.

— Нет, сейчас не могу! — Парень широко улыбнулся. — У меня сегодня свидание… Жениться хочу. Знаешь, хорошо походить холостяком, но всю жизнь одному — с тоски сдохнешь! Слушай, пойдем со мной! У моей подружка есть хорошенькая, из железнодорожного техникума! А? Познакомлю!

— Спасибо! — улыбнулся Ягды. — Как-нибудь в другой раз!

Только сейчас Ягды вспомнил, что ни разу еще не выпил в Ашхабаде. Если б не этот веселый парень, и не вспомнил бы, наверное, про водку. "А может, и правда обмыть?" Но не покупки, конечно, а вообще все вместе. Ягды свернул в гастроном, купил бутылку "Безмеина", колбасы, еще кое-что и принес в свою одинокую комнату.

Сначала он переоделся, надел новые туфли, потом, разложив на столе закуску, налил в стакан вино.

— Ну что ж! — сказал он, встал во весь рост и поднял стакан: — Выпьем за… За что же выпить? За будущее?

Он помедлил — пить одному было как-то странно — и вдруг, поставив вино на стол, начал искать второй ста кан.

Второго стакана не оказалось. Он оглядел комнату в поисках какой-нибудь посуды. Наконец его взгляд остановился на мешке, из которого выпирала старая алюминиевая кружка. Ну что ж, сойдет и это.

— Твое здоровье, Боссан! — Ягды поднял кружку, чокнулся со стаканом.

И тут в дверь постучали.

В общежитии жили только мужчины, и стучаться было не принято.

— Кто это? — тревожно произнес Ягды, в растерянности поглядев на вино и разложенные по столу закуски. — Кто там? — громко повторил он.

— Это я… — раздался из-за двери знакомый, очень знакомый голос.

Не веря своим ушам, Ягды нерешительно шагнул к двери.

— Боссан!..

— Да, это я… Понимаешь, Ягды… — От волнения Боссан говорила с трудом. — Как же так? Ты приехал… И не зашел… Я случайно узнала, что ты в Ашхабаде. Еле нашла тебя. Друзья так не поступают.

— Так получилось, Боссан. Я не мог… Не сердись! — Ягды смущенно опустил голову. — Я приехал в таком виде…

— Хорошенький разговор! Вид у него был не тот!

— Да это, конечно, ерунда… — Ягды вдруг поднял голову. — Одним словом, прости! А что ж мы стоим? Давай-ка твою сумку! Проходи, садись! Ты как раз вовремя. Только что собрался выпить за твое здоровье. Я даже тебе налил!

— Ты это серьезно? — почему-то шепотом спросила Боссан, протягивая ему свою сумку.

— Конечно, серьезно! Видишь — два бокала! — Ягды поднял стакан и кружку. — Кружка моя, стакан — твой!

Боссан оглядела стол, покачала головой и стала медленно развязывать платок.

— Почему серый? Где твой голубой платок?

— Голубой? Что это ты вдруг вспомнил?

— Очень он тебе к лицу был…

— Да, был… Его унес ветер.

— Какой ветер?

— Обыкновенный ветер. Сильный, с дождем…

Боссан опустила глаза. Из них, словно под тяжестью век, тотчас брызнули слезы.

— Ты знаешь все, что здесь без тебя было?

— Знаю.

— И почему освобожден досрочно, знаешь?

— Знаю.

Они помолчали.

— Знаешь, Ягды, мне здорово досталось. Но отец!.. Я не представляю, как только он выжил… — Она закрыла глаза и помолчала.

— Я слышал, что ему было плохо. Как он сейчас себя чувствует?

— Да теперь лучше. Дней через десять, возможно, выпишут. Но как я ему скажу, что…

Боссан осеклась, не в силах говорить дальше, опустила голову.

— Что скажешь, Боссан? — обеспокоенно спросил Ягды. — Еще что-нибудь случилось?

Вместо ответа она достала из сумки письмо, сложенное треугольником, и положила на стол перед Ягды.

— Письмо! От кого?

Боссан молча вытерла слезы.

Ягды развернул письмо.

"Боссан! Ты меня не жди. Я тебя никогда не любил, женился на тебе случайно. Считай себя свободной. Арслан".

— Подлец! — Ягды в бессильной ярости комкал в руках письмо. — Да! Такого негодяя я еще не встречал.

Боссан взяла письмо, положила обратно в сумку.

— Старик об этом не знает?

— Я не показывала ему.

— И правильно. Не нужно показывать! Поправится — тогда решим.

— Я тоже так думаю. — Боссан встала, сняла со спинки стула платок. — Я пойду, Ягды. Повидала тебя — легче на сердце стало.

— А куда ты спешишь? — спросил он, тоже поднимаясь со стула.

— Сначала в больницу. Потом…

— Подожди! Может, вместе сходим?

— Вместе?

— Ну да! Посижу со стариком, расспрошу о здоровье. Он мне, наверное, обрадуется. А радость — лучшее лекарство!

Боссан послушно положила платок, села на прежнее место и, опустив голову, глубоко задумалась.

О чем она думала? В который раз перебирала в памяти все, что пришлось пережить за последних полтора года…

Ягды вдруг улыбнулся, наклонился к ней, опершись руками о стол, и спросил:

— Боссан! Ты помнишь тот фильм с Габеном?

— Тот, который ты не смотрел? — Она усмехнулась.

— Вот именно! — Ягды засмеялся и, сев напротив Боссан, заглянул ей прямо в глаза. — Боссан! Давай будем считать, что его мы видели сегодня. Вот только пришли из кино…

— Что? Как это?

Чуть приоткрыв неяркие, нежные губы, Боссан улыбнулась, словно после изнуряющей жары ее вдруг обдало ароматным весенним ветерком. Эта нерешительная, легкая улыбка долго не сходила с ее лица.

— Давай сделаем так, Боссан. — Ягды подвинулся ближе. — Мы с тобой только что пришли из кино. Этих полутора лет не было, ничего не было — ни хорошего, ни плохого!

Не зная, что сказать, Боссан молча смотрела на него, у нее слегка кружилась голова.

— Ну, молчание — знак согласия! Значит, решено, так и сделаем! — Ягды положил руку на руку Боссан.

Она опустила голову, снова подняла, в глазах у нее стояли слезы.

— Разве это возможно, Ягды?

— Возможно! Еще как возможно! — уверенно воскликнул он. И добавил негромко: — Если любишь…

1967