Когда Арслан, от ярости потерявший рассудок, схватился за третий булыжник, Ягды тоже нагнулся за камнем.

Как все это произошло, трудно даже себе представить, но оба камня были брошены одновременно.

Придя в себя, Ягды с трудом поднял голову. Светила луна. Он поднялся и, шатаясь, еле передвигая ноги, направился к Арслану.

Тот лежал на земле распростертый и, как показалось Ягды, не дышал. Лоб его сразу покрылся испариной.

Преодолевая чудовищную боль в голове, он перевернул Арслана на спину.

— Арслан! Арслан!

Парень не отзывался.

Ягды дул ему в рот, шлепал по щекам, пытаясь привести в сознание.

— Арслан! Арслан!

Глаза у Арслана оставались закрытыми.

"Господи, неужели умер?"

Холодный пот снова прошиб Ягды. Он приставил ухо к груди своего противника, прислушался…

— Живой! Дышит! — закричал он со слезами на глазах.

Он даже подпрыгнул, не помня себя от радости. Голову рванула резкая боль, его стошнило. Ягды дополз до речушки. Зачерпнув кепкой воды, выплеснул ее Арслану на лицо, но тот не пришел в себя.

— Ничего! Главное — ты жив! — выдохнул Ягды и, взяв Арслана под руки, поволок к машине.

Арслан пришел в сознание только под утро, в Ашхабаде, в клинике профессора Байриева. Открыв глаза, он спросил:

— Где я? Кто меня… кто меня сюда привез?

Профессор, уже несколько часов боровшийся за его жизнь, строго ответил:

— Парень один… Тоже с пробитой головой, вроде тебя. Перевязали его, сидит ждет… Позвать?

— Не беспокойтесь, доктор, — пробормотал Арслан, закрывая глаза. — Да, конечно, он, кроме этого бандита, некому… Значит, струсил, негодяй, привез…

Через два месяца состоялся суд.

На суде Арслан показал следующее:

— Двадцать первого мая я, отпросившись у Дурды-ага, поехал в Ашхабад. Сделав все свои дела, я возвращался обратно. Но не ехать же порожняком… Я свернул на завод, взял три тонны цемента. Когда уже подъезжал к строительству, на шоссе увидел своего дядю. Он попросил подбросить в колхоз. Я свернул с магистрали, поехал по проселку к колхозу, а тут откуда ни возьмись Ягды. Потом выяснилось, что он преследовал меня довольно долго.

— Это правда? — обратился судья к Ягды.

— Что преследовал, правда, — ответил тот.

Арслан продолжал:

— Я ссадил дядю и поехал дальше.

Судья прервал его:

— Почему вы не повернули обратно, довезя дядю?

— Но он же за мной по пятам шел, как ищейка какая… Ну, я и решил поговорить с ним где-нибудь в укромном местечке.

— Вы сказали своему дяде о преследовании?

— Нет.

— Почему?

— Дядя здесь ни при чем. Мои личные отношения с Ягды Пермановым…

Судья перебил его:

— О каких отношениях вы говорите?

Арслан медлил, поглядывая на Боссан.

— Говорите быстрее, гражданин Караев! — поторопил его судья.

Арслан вздохнул и заговорил словно бы через силу:

— Ягды встал между нами — между мной и моей женой. Он прибегал к разнообразным уловкам, чтоб только не допустить нашего счастья. Но у него ничего не вышло. Мы с Боссан избрали друг друга. Мы хотели по-хорошему помириться с Ягды, решили даже пригласить его на свадьбу. Но, явившись на свадьбу, он повел себя недостойно — оскорбил, опозорил нас перед гостями. Он и после этого не оставлял меня в покое. Я решил поговорить с ним наедине, выяснить все до конца. А чем закончился наш разговор, сами видите. Чуть не отправил меня на тот свет.

— Если бы он хотел вашей смерти, он не доставил бы вас в больницу.

— Доставил? Так это понятно! — выпятив грудь, важно заявил Арслан. — Он доставил меня в больницу потому, что струсил, понял, что от правосудия ему не уйти!

— Но ведь вы тоже нанесли ему тяжелый удар камнем.

— Я вынужден был защищаться!

Когда Арслан закончил свои показания, судья обратился к Боссан:

— Скажите, Боссан Дурдыева, подсудимый любил вас? Боссан медленно поднялась. Арслан не сводил с нее глаз. А справа, на скамье подсудимых, очень бледный, сидел Ягды. Услышав вопрос судьи, он стремительно поднялся.

— Говори, Боссан! Говори правду! Не стесняйся!

— Не мешайте, гражданин Перманов! — одернул его судья. — Я жду вашего ответа, Боссан Дурдыева!

— Да, — с трудом выдавила из себя Боссан, — любил.

— А как вы относились к нему?

— Я?

— Да, вы!

— Говори правду, Боссан! Говори! — снова подал голос Ягды. — Не скрывай ничего!

— Не мешайте, гражданин Перманов!

— Он мне… был симпатичен… — чуть слышно сказала Боссан.

— Громче, Боссан Дурдыева! Ягды Перманов был вам симпатичен, нравился вам, верно? Почему тогда вы вышли замуж за Арслана Караева?

— Я любила его… люблю его…

По залу прошел смешок. Когда все успокоилось, судья, обращаясь к Боссан, спросил:

— А он вас любит?

— Вы об Арслане? — Боссан с трудом приподняла голову.

— Да, я спрашиваю об Арслане Караеве! О вашем муже.

— Не знаю… — Она опустилась на свое место, слезы застилали ей глаза.

Щеки у Арслана запылали.

— Почему?! Почему не знаешь? — он подошел к ней вплотную. — Как тебе не стыдно! Позоришь себя и меня! Я же тебя больше жизни люблю!

— Гражданин Караев, немедленно пройдите на место!

Арслан еще что-то угрожающе прошептал жене и, злобно оглядываясь на нее, пошел на свое место.

Через полчаса объявили приговор.

Ягды Перманов был приговорен к полутора годам лишения свободы за нанесение тяжкого увечья. Поступок его был объяснен ревностью…

Стояла середина июня. Выйдя из душного вагона на перрон, Ягды жадно оглядел раскинувшийся внизу городок. За прошедший год он заметно разросся. Улицы взбежали на гору. Повсюду новые дома. Молоденькие тополя, высаженные у станции прошлой зимой, во время субботника, поднялись, зазеленели…

Ягды хотел сразу же, с поезда, идти прямо к себе в трест, но до окончания рабочего дня оставалось всего часа полтора, а нужно было еще зайти в парикмахерскую.

В парикмахерской было полно. Ягды настороженно огляделся: нет ли знакомых? Вроде нет… Он опустился на один из крайних стульев и стал дожидаться своей очереди.

Два сухопарых парня, видимо ученики, работали старательно, но еще не очень быстро, а пожилой пузатый парикмахер просто-напросто не спешил. Он скоблил лысину такого же толстяка, как и сам, сыпал один анекдот за другим и сам первый смеялся над ними.

Сидящие в очереди терпеливо молчали, но Ягды не выдержал, встал, повесил мешок на вешалку и подошел к пузатому парикмахеру:

— Уважаемый, а нельзя малость побыстрей?

Старый парикмахер равнодушно взглянул на него и, сверкнув золотым зубом, назидательно сказал:

— Не спеши, сын мой! Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. — И принялся за новый анекдот.

Толстомордый парикмахер чем-то напомнил Кочмурада. Вспомнив Кочмурада, Ягды представил себе Арслана… Боссан.

Только месяцев через девять после ареста Ягды решился