если и знал, то почему-то не решался, — видимо, разговор предстоял нелегкий.

Появилась Боссан с чаем. Поставила чайники на стол, вышла. Ягды уже начал терять терпение. Десятки самых разнообразных предположений возникали у него в голове, пока он сидел перед отцом Боссан. Он даже вспомнил, что однажды вечером, провожая Боссан, долго простоял у их дверей, — может, старик вспомнил об этом.

Наконец Дурды-ага, чувствуя, что парень теряет терпение, поднял голову.

— Ягды, сынок! Я хочу тебя попросить… — сказал он и потянулся за Следующей сигаретой.

— Дайте, пожалуйста, и мне! — Ягды протянул руку.

— А ты что, волнуешься? Может, уже испугался моей просьбы?

— Нет, что вы!

— Ну, на, кури! Но только прошу тебя, сынок, отвечай прямо.

— Да я вроде никогда не крутил…

— Я тоже считаю, что ты правдивый парень! Потому и позвал тебя. — Старик погасил только что раскуренную сигарету, налил себе чаю. — Видишь ли, какое дело: в последнее время кто-то ворует цемент. Сколько именно украли, я пока не могу сказать. Это непросто уточнить, потому что орудуют они хитро. Но чувствую — тащат. А раз с цементом нечисто, думаю, что и с кирпичом не все в порядке.

— Вот оно что!.. Да, неприятная история… И кого же вы подозреваете? Кто это может быть?..

— Если бы знать! Я бы тебя не спрашивал…

— Нет, Дурды-ага, что касается меня, я в таких вещах ничего не понимаю. Я вообще не допускаю мысли, что среди нас могут оказаться воры!

— Так… Ну, а сколько ты зарабатываешь, можешь мне сказать?

— Конечно… Но только это вам не меньше меня известно.

— Ну, а Арслан? Как он зарабатывает, меньше тебя или больше?

"Опять Арслан! — Ягды сумрачно нахмурил брови. — Кажется, покоя мне из-за него не будет!" Но ответил без раздражения:

— Примерно одинаково…

— Примерно? Так. А если сравнить, как одеваетесь, питаетесь?

— Ну, нельзя Арслана сравнить со мной! Я человек одинокий, у него родственники, дядя с положением!

— Не Кочмурад ли? Ну, навряд ли он станет одевать и кормить его!..

— Не знаю, Дурды-ага… А вы что, подозреваете Арслана?

— Пока я никого не подозреваю. Я хочу знать, что он за парень, можно ли на него положиться, поэтому и спрашиваю тебя.

— Ей-богу, Дурды-ага, вы мне задали очень трудный вопрос. Не знаю, как и ответить.

— А ты ответь, как сердце подсказывает. Ведь разговор останется между нами. Говори все, что о нем знаешь.

Ягды помолчал, подумал.

— Дурды-ага… Как бы я ни относился к Арслану, — а я, признаться, терпеть его не могу, — но не думаю, чтоб он воровал!

— А почему ты его терпеть не можешь?

— Это другой вопрос. Моя неприязнь к Арслану не связана ни с цементом, ни с кирпичом.

— Ну, хорошего-то парня ты бы ведь не стал ненавидеть?

— Дурды-ага, тут замешаны чувства…

— Какие чувства?

— Извините, Дурды-ага, этого я вам не могу сказать. И знать об этом никому не нужно… — краснея, выдавил из себя Ягды. — Если у вас нет ко мне других дел, я, пожалуй, пойду… А то как бы у вас опять сердце на разболелось…

— Насчет этого не беспокойся. Мое сердце отболело сегодня, сколько положено, дневную норму выполнило. А потом ты своим ответом успокоил его. Не спеши — Боссан, кажется, жарит что-то вкусное. Слышишь запах?

Боссан вошла в комнату.

— Ну куда собрался? Видишь, мясо пожарила. Хоть попробуй! — Она поставила сковородку на стол.

"Эх, не знаешь ты, что творится на белом свете! Слышала бы, какой сейчас шел разговор, не улыбалась бы так беззаботно", — с горечью подумал Ягды и поднялся.

— Спасибо, Дурды-ага, до свидания. Есть совершенно не хочется. Спокойной ночи…

Боссан вышла его проводить.

— Скажи, Ягды, почему отец так сердит?

Ягды уже догадался, что Боссан неспроста вышла с ним на улицу, но не ожидал, что она так прямо спросит…

— Отец?.. — протянул он, раздумывая, как ответить.

— Да, отец.

Сказать или не сказать? Нет, говорить нельзя. Ничего еще не выяснено, зачем понапрасну причинять ей боль? И он ответил уклончиво, кажется, впервые в жизни солгав:

— Да ничего особенного… Человек он старый, всякая мелочь из себя выводит…

Боссан сразу поняла, что Ягды сказал неправду. Она покраснела, оскорбленная его недоверием, и молча направилась к дому.

Прошло немало дней. Поскольку вор не был схвачен с поличным, разговоры о расхищении цемента стали постепенно затихать, тем более что пропадать он вроде перестал.

А для Боссан не существовало ничего, кроме Арслана и их любви. И если бы не вчерашняя пирушка, если бы там совершенно случайно не оказался Ягды и если бы он так же случайно не услышал чудовищные слова Арслана, он бы окончательно смирился, видя Боссан такой счастливой и беззаботной.

Ягды не знал, продолжалось ли веселье после того, как он ушел. Может быть, разразился скандал, но, скорее всего, свалив всю вину на "пьяного Ягды", оставшиеся продолжали пировать.

"А впрочем, какое это имело значение, продолжалось веселье или нет? Это все мелочь! Вот как быть с Боссан? Как объяснить ей, открыть глаза на Арслана? Ведь немыслимо же спокойно наблюдать и ждать, пока Боссан поймет все сама… А вообще в состоянии ли она понять, если я ей скажу? Не подумает ли, что я клевещу на Арслана? Очень может быть, ведь она знает, что я его ненавижу. Нет, все равно, что бы она ни думала обо мне, нужно сказать всю правду. Сейчас ей никто, кроме меня, не может помочь".

Придя к такому решению, Ягды направился в библиотеку.

Несмотря на полуденный час, на улицах толпился народ — было воскресенье. Молодые парни и девушки группами шли куда-то. Кинотеатр гремел рупором, призывая на дневной сеанс. Библиотека была открыта. Здесь ли Боссан или, сердитая, сидит дома, пытаясь разобраться во вчерашнем скандале? Нет, когда дело касается работы, Боссан очень аккуратна. Она наверняка здесь.

Ягды подошел к библиотеке и остановился на минуту, в последний раз обдумывая, что должен сказать. "Ладно! Расскажу все до последней мелочи! Поверит — хорошо, не поверит — тем хуже для нее! По крайней мере не упрекнет потом, что скрыл от нее правду".

Ягды взялся за ручку двери, но тут же отдернул руку. Сильней застучало сердце. Он полез в карман за сигаретой. Затянулся, жадно глотая горький дым, еще раз, еще… Не докурив сигарету, швырнул ее в канаву, в которой, журча, бежала вода, рванул дверь…

Боссан стояла перед маленьким зеркальцем и изящными, тонкими пальцами приглаживала волосы. Увидев появившегося Ягды, девушка спрятала зеркальце, подняла голову и с удивлением уставилась на парня, широко раскрыв опушенные длинными ресницами