— Может, вы договаривались раньше? Может, я встал между вами?

— Нет, мы ни о чем раньше не договаривались. И ты вовсе не встал между нами… Но…

— Ладно. Все понятно.

Надо было подняться и уйти, но Ягды не в силах был это сделать. Сидел и смотрел, как она одевается. А Боссан, казалось, уже забыла о нем: она бросила взгляд на часы, надела болонью, старательно повязала голубой нейлоновый платок на высоко зачесанные густые волосы. Потом вопросительно взглянула на Ягды.

Тот резко поднялся.

— Ну что ж, вольному воля. Раз ты сама не знаешь… — И он решительно шагнул к двери.

— Ягды, не сердись на меня! Я ничего не могу тебе объяснить. Но пойми…

Последних слов Боссан Ягды уже не слышал.

Дойдя до середины улицы, он вдруг остановился. Закрыл глаза, схватился рукой за лоб. "Почему я так поступил? Почему не объяснился с Боссан? Ведь что-то случилось, это ясно. Может, меня оклеветали, очернили перед ней… Почему я не сказал ей всего? Ведь я хочу ей только счастья!.."

Он остановился, чтобы немедленно повернуть обратно, и вдруг увидел, как из парикмахерской, что на перекрестке, вышел, прихорашиваясь, Арслан.

Так… Арслан идет к ней. Если Ягды вернется, их встреча не кончится миром, это ясно. Арслан, верный своей натуре, выльет на него ушат грязи. Ягды в долгу не останется… Поднимется скандал. И все это на глазах у Боссан! Нет, на это он не пойдет! А потом, ведь правду, наверное, говорят — насильно мил не будешь.

Правильное это было решение или нет, но Ягды повернул в противоположную сторону.

А Арслан уверенной походкой уже подходил к дверям дома Боссан, но почему-то не вошел. Девушка сама вышла к нему; голубой платок трепетал под осенним ветерком…

Больше месяца Ягды не видел Боссан. А если и видел издалека, то старался сделать вид, что не замечает.

Боссан и Арслан всегда были вместе. Чуть ли не каждый день они ходили в кино, не пропуская ни одного фильма. По субботам и воскресеньям обязательно отправлялись на вечеринку к кому-нибудь из друзей Арслана. А их у него хватало, дружков, обожающих пирушки.

Как ни старался Ягды избегать Боссан, все-таки однажды он нос к носу столкнулся с ней на тротуаре перед общежитием.

— Ты что ж это избегаешь нас, Ягды? — Боссан улыбнулась ему так весело и беззаботно, словно между ними ничего не произошло.

Ягды молча посмотрел на нее и хотел пройти мимо. Но Боссан не отпустила его.

— Так не годится, Ягды… — Она говорила мягко, с тихой, ласковой улыбкой. — Ты не прав по отношению к Арслану. Пусть ты сердит на меня, но Арслан перед тобой ни в чем не виноват! А ты злишься на него…

— Я ни на кого не злюсь, Боссан! — не поднимая головы, резко оборвал ее Ягды. — Я зол только на себя! И на свою судьбу!

— Я понимаю, Ягды, — серьезно сказала Боссан, глядя ему прямо в глаза. — Я знаю, что нравлюсь тебе… Я… Но лучше не говорить об этом. Одним словом, знай одно: ты очень хороший парень! Но сердцу не прикажешь…

— Вероятно, то, что ты говоришь, правильно…

— Правильно? А раз так, посмотри на меня. Посмотри прямо в глаза! — Боссан схватила парня за руку. — Разве ты не хочешь мне счастья?!

Ягды поднял голову и заглянул в карие девичьи глаза: в них было одно — безудержная жажда счастья.

— Если ты будешь счастлива, мне больше ничего не надо! — со вздохом ответил он.

После этой встречи Ягды, казалось, смирился с судьбой, перестал даже избегать Боссан и Арслана. Встречаясь с ними, он приветливо здоровался и как ни в чем не бывало справлялся о делах.

А дни шли один за другим. На смену теплым осенним дням, пробудившим в душе Ягды любовное смятение, пришли холодные зимние. Острые вершины Копет-Дага, склонившегося над рабочим городком, припорошил легкий снежок.

В тот вечер Ягды, поужинав, пришел к себе в комнату.

Он никуда не собирался идти, да и идти было некуда и незачем. Сегодня он мог хоть сослаться на усталость, но и тогда, когда работы было меньше, он все равно никуда не ходил. Те из приятелей, которые немного знали о его положении, судили о нем по-разному. Арслан, например, считал, что Ягды много пьет, поэтому и не вылезает из комнаты. А он, кстати сказать, вообще бросил пить, запретив себе даже то немногое, что позволял раньше. В ту зиму Ягды много читал, занимался.

Дней пять назад кто-то из ребят восторгался Олешей. Из разговора об этом писателе Ягды узнал, что Юрий Олеша в годы войны работал в Ашхабаде, написал несколько рассказов о туркменах и один из них даже так и назвал: "Туркмен".

Сегодня Ягды дочитал его "Зависть" и, с сожалением отложив интересную книжку, решил пойти в библиотеку, взять еще что-нибудь.

В дверь постучали.

— Входите!

Ягды поднял голову и увидел Боссан.

Ягды испугался — девушка пришла так поздно, и лицо у нее было растерянное, губы дрожали.

— Боссан? Что случилось?

Девушка с трудом перевела дух:

— С отцом плохо!

— Но ведь он днем был совершенно здоров! Я его видел сегодня!

— Говорит, сердце как ножом режет. А сам сердитый. Видно, с кем-то крепко повздорил!

— Если болит сердце, нужно сейчас же врача. Зачем ему я?

— Отец не хочет врача! Сказал: "Если Ягды дома, приведи его!" Я и побежала.

— А чем я могу помочь?..

— Не знаю, ничего не знаю, — поспешно ответила Боссан. — Скорей всего, у него к тебе срочный разговор. Иначе он не стал бы посылать меня за тобой так поздно. Ну, идем! Идем же!

Когда Ягды и Боссан прибежали, Дурды-ага сидел в кресле, уставившись в одну точку, и курил.

Боссан, обрадованная тем, что отцу явно легче, сказала с досадой:

— Ну что ты делаешь, папа?! Выбрось эту дрянь, ради бога!

Она потянулась к отцу, чтобы схватить торчащую из его рта сигарету, но Дурды-ага отвел ее руку.

— Обещаю, дочка, больше в рот не возьму, но сегодня оставь меня в покое! — И он несколько раз затянулся. — Ты, милая, не мешай нам. Завари чайку покрепче и иди к себе. У меня с Ягды будет важный разговор.

— За чаем дело не станет, но… Не стоило бы тебе курить… — Боссан стряхнула пепел с брюк отца и, укоризненно покачав головой, ушла в кухню.

Старик не спешил с разговором. У него был такой вид, словно он не знал, с чего начать, а