— Швейк, — минуту спустя сказал поручикЛукаш, — с вами было столько всяких приключений и невзгод, столько, как выговорите, «ошибок» и «ошибочек», что от всех этих неприятностей вас спастиможет только петля, со всеми военными почестями, в каре. Понимаете?

— Так точно, господин обер-лейтенант, каре из такназываемого замкнутого батальона составляется из четырёх и в виде исключениятакже из трёх или пяти рот. Прикажете, господин обер-лейтенант, положить вкуриный суп побольше вермишели, чтобы он был погуще?

— Швейк, приказываю вам немедленно исчезнуть вместе свашей курицей, иначе я расшибу её о вашу башку, идиот несчастный!

— Как прикажете, господин обер-лейтенант, но толькоосмелюсь доложить, сельдерея я не нашёл, морковки тоже нигде нет. Я положукартош…

Швейк не успел договорить «ки», вылетев вместе с курицей изштабного вагона. Поручик Лукаш залпом выпил стопку коньяку.

Проходя мимо окон штабного вагона, Швейк взял под козырёк ипроследовал к себе.

* * *

Благополучно одержав победу в борьбе с самим собой, Балоунсобрался уже открыть сардины поручика, как вдруг появился Швейк с курицей, что,естественно, вызвало волнение среди всех присутствовавших в вагоне. Всепосмотрели на него, как будто спрашивая: «Где это ты украл?»

— Купил для господина обер-лейтенанта, — сообщилШвейк, вытаскивая из карманов лук и вермишель. — Хотел ему сварить суп, ноон отказался и подарил её мне.

— Дохлая? — недоверчиво спросил старший писарьВанек.

— Своими руками свернул ей шею, — ответил Швейк,вытаскивая из кармана нож.

Балоун с благодарностью и уважением посмотрел на Швейка имолча стал подготовлять спиртовку поручика. Потом взял котелки и побежал заводой.

К Швейку, начавшему ощипывать курицу, подошёл телеграфистХодоунский и предложил свою помощь, доверительно спросив:

— Далеко отсюда? Надо перелезать во двор или прямо наулице?

— Я её купил.

— Уж помалкивал бы, а ещё товарищ называется! Мы жевидели, как тебя вели.

Тем не менее телеграфист принял горячее участие в ощипываниикурицы. В приготовлениях к торжественному великому событию проявил себя иповар-оккультист Юрайда: он нарезал в суп картошку и лук.

Выброшенные из вагона перья привлекли внимание подпоручикаДуба, производившего обход. Он крикнул, чтобы показался тот, кто ощипываеткурицу, и в двери тотчас же появилась довольная физиономия Швейка.

— Что это? — крикнул подпоручик Дуб, поднимая сземли отрезанную куриную голову.

— Осмелюсь доложить, — ответил Швейк. — Этоголова курицы из породы чёрных итальянок — прекрасные несушки: несут до двухсотшестидесяти яиц в год. Извольте посмотреть, какой у неё был замечательныйяичник. — Швейк сунул под самый нос подпоручику Дубу кишки и прочиекуриные потроха.

Дуб плюнул и отошёл. Через минуту он вернулся.

— Для кого эта курица?

— Для нас, осмелюсь Доложить, господин лейтенант.Посмотрите, сколько на ней сала!

Подпоручик Дуб, уходя, проворчал:

— Мы встретимся у Филипп.

— Что он тебе сказал? — спросил Швейка Юрайда.

— Мы назначили свидание где-то у Филиппа. Эти знатныебаре в большинстве случаев педерасты.

Повар-оккультист заявил, что только все эстеты —гомосексуалисты; это вытекает из самой сущности эстетизма.

Старший писарь Ванек рассказал затем об изнасиловании детейпедагогами в испанских монастырях.

И уже в то время, когда вода в котелке закипала, Швейкрассказал, что одному воспитателю доверили колонию венских брошенных детей иэтот воспитатель растлил их всех.

— Страсть! Ничего не попишешь! Но хуже всего, когданайдёт страсть на женщин. Несколько лет тому назад в Праге Второй жили двеброшенные дамочки-разводки, потому что были шлюхи, по фамилии Моуркова иШоускова. Как-то раз, когда в розтокских аллеях цвела черешня, поймали они тамвечером старого импотента — столетнего шарманщика, оттащили в розтокскую рощу итам его изнасиловали. Чего они только с ним не делали! На Жижкове живётпрофессор Аксамит, он там делал раскопки, разыскивая могилы со скрюченнымимертвецами, и несколько таких скелетов взял с собой. Так они, эти шлюхи,оттащили шарманщика в одну из раскопанных могил и там его растерзали иизнасиловали. На другой день пришёл профессор Аксамит и обрадовался, увидев,что в могиле кто-то лежит. Но это был всего-навсего измученный, истерзанныйразведёнными барыньками шарманщик. Около него лежали одни щепки. На пятый деньшарманщик умер. А эти стервы дошли до такой наглости, что пришли на похороны.Вот это уж извращённость! Посолил уже? — обратился Швейк к Балоуну,который, воспользовавшись всеобщим интересом к рассказу Швейка, что-топрипрятывал в свой вещевой мешок. — Что ты там делаешь? Балоун,Балоун! — вдруг серьёзно упрекнул приятеля Швейк. — Что тысобираешься делать с этой куриной ножкой? Поглядите-ка! Украл у нас куринуюножку, чтобы потом, тайно от нас, сварить её. Понимаешь ли ты, Балоун, что тысовершил? Знаешь, как наказывают в армии того, кто на фронте обворовалтоварищей? Его привязывают к дулу пушки, и он разлетается, как картечь. Теперьуж поздно вздыхать! Как только мы встретим на фронте артиллерию, ты явишься кближайшему обер-фейерверкеру. А пока что в наказание придётся тебе занятьсяучением. Вылезай из вагона!

Несчастный Балоун вылез, а Швейк сел в дверях вагона, свесилноги и начал командовать:

— Habtacht! Ruht! Habtacht! Rechts schaut! Habtacht!Смотреть прямо! Ruht! Теперь займёмся упражнениями на месте… Rechts um! Ну,брат, и корова же вы! Ваши рога должны очутиться там, где раньше было правоеплечо! Herstellt! Rechts um! Links um! Halbrechts! He так, осёл! Herstellt!Halbrechts! Ну, видите, лошак, уже получается. Halblinks! Links um! Links!Front! Front, дурак! He знаешь, что ли, что такое шеренга! Grad aus! Kehrteuch! Kniet! Nieder! Setzen! Auf! Setzen! Auf! Nieder! Auf! Nieder! Auf!Setzen! Auf! Ruht! Ну, видишь, Балоун, как это полезно. По крайней мере,пищеварение у тебя будет хорошее.

Вокруг них собирались солдаты. Повсюду был слышен весёлыйсмех.

— Будьте любезны, посторонитесь! — крикнулШвейк. — Мы займёмся маршировкой. Смотри, Балоун, держи ухо востро, чтобымне не приходилось двадцать раз отставлять. Не люблю команду зря гонять. Итак:Direktion Bahnhof. Смотри, куда тебе показывают! Marschieren marsch! Glied —halt! Стой, чёрт подери, пока я тебя в карцер не посадил! Glied — halt!Наконец-то я тебя, дуралей, остановил. Kurzer Schritt! Ты не знаешь, что такое«kurzer Schritt»! Я те, брат, такой «kurzer Schritt» покажу, что своих неузнаешь. Voller Schritt! Wechselt Schritt! Ohne Schritt! Буйвол ты этакий!Когда я командую «Ohne Schritt», ты должен топтаться на месте.[248]