А песня продолжала звучать, беспощадно царапая мне душу:

«Последнее “прости” с любимых губ слетает, В глазах твоих больших — тревога и печаль. Еще один звонок — и смолкнет шум вокзала, И поезд унесет в сиреневую даль.»

— Я думала… ты… просто так — по-дружески поцелуешь на прощанье, и все. А ты… по-настоящему… Нельзя так… это травмирует меня… Мне… тяжело теперь будет…

Она заплакала и припала к моей груди, а я нежно погладил ее шелковистые волосы, отливающие при вечернем свете каким-то колдовским, белесым металлическим блеском.

— Эй, голубки! — крикнула нам из тамбура проводница. — Хватит ворковать, сейчас отправляемся. Девочка, заходи скорее — перед смертью не надышишься!

Светлана нежно отстранила меня и вскочила в тамбур. Проводница опустила площадку и, держась за поручень, замерла в дверном проеме с флажком в руке. Светлана стояла за ее спиной и, плача, махала мне рукой. Поезд тронулся и медленно поплыл вдоль платформы, постепенно набирая скорость и увозя от меня лучшую в мире девчонку. А я бежал за вагоном, отчаянно маша рукой, пока густая темно-лиловая ночная мгла не поглотила мерцающие вдали хвостовые огни поезда.

Юлий Гарбузов

20 августа 2007 года, понедельник

Харьков, Украина

6. Колхоз (Не закончено)

До начала занятий оставалось еще пять дней. Целых пять дней свободной жизни! В школе мне всегда было мало каникул, хотелось гулять еще и еще. А тут не терпелось поскорее приступить к учебе. Мечта начать постижение заветной профессии радиоинженера затмила во мне все: и лень, и девочек, и юношеские шалости, и кино, и даже лишние часы утреннего сна. Я давно благоговел перед радиотехническими терминами, с которыми до сих пор сталкивался только в радиолюбительской и научно-популярной литературе, которые слышал от старших в радиоклубе, от нашего учителя физики и по эфиру на радиолюбительсих УКВ-диапазонах. Они меня буквально завораживали, и я мечтал поскорее постичь кроющиеся за ними тайны. Слова: «модуляция», «генерация», «дискриминатор», «фантастрон», «спектральная плотность», «гармоника» были для меня подобны волшебным заклинаниям, поэзии и музыке одновременно. Неужели я когда-нибудь овладею ими настолько, что смогу свободно и со знанием дела небрежно употреблять их в беседах со специалистами? От этой мысли я буквально балдел, преисполнялся гордости и честолюбия, воображал, с каким уважением будут тогда смотреть на меня ровесники, особенно девчонки. Но это казалось несбыточной мечтой, туманной, как мираж и далекой, словно звезды на небе.

Томясь от безделья, я мог думать лишь о Светлане да о предстоящей учебе. Все мои мысли были заняты грандиозными «воздушными замками». Я воображал себя радиоинженером с мировым именем, глубоко погруженным в науку и выдающим идеи, одна ценнее другой. А дома меня будто бы ждала красавица-жена. Разумеется, это была Светлана, жизнь с которой мне представлялась в обожании друг друга и, конечно же, в полном согласии, без малейшего намека на какие-либо ссоры и нелады. Я помнил блеск ее небесно-голубых лучистых глаз, ни с чем не сравнимый запах девичьего тела, ее манящие губы, такие пышные, розовые, словно специально созданные для страстных поцелуев… и роскошный платиновый волос, тяжело ниспадающий на загорелые плечи и стройную спину. Вот это девчонка! Куда там привередливой Марине, с которой последнее время мы вечно из-за чего-нибудь ссорились, и наши отношения неуклонно шли к разрыву.

Но… я четко понимал и суровую сторону жизни. Наивно думать, что Светлана будет долго по мне грустить в одиночестве. Такую девчонку надо надежно к себе привязать, чтобы ее тянуло ко мне и больше ни к кому. Иначе непременно уведут. Как бы сделать так, чтобы она постоянно ощущала мое теплое внимание и органическую потребность общаться со мной? Однако со вниманием нужно не переборщить. Излишняя навязчивость может ее оттолкнуть. Необходимо подумать над тем, как чаще видеться с нею. Как жаль, что в ближайшее время нам придется жить не в одном городе. Так ее любви скоро придет конец. Как говорит моя мама: время и расстояние свое дело сделают…

Понятно, все это — пустые разглагольствования. Ведь опыта общения с девочками мне явно недоставало, если не считать, конечно, Марины. С нею мы начали дружить еще когда учились я — в шестом, а она — в четвертом классе! Как видно, за это время мы успели друг другу изрядно надоесть. К тому же мы не очень хорошо расстались. Однако при воспоминании о ней у меня где-то в глубине души что-то еще чуточку щемило.

Но Света… Ужасно хотелось написать ей большое письмо — откровенное, эмоциональное и, конечно же, с объяснением в чистой и страстной любви. Но она столь умна, серьезна и рассудительна, что подобную писанину может счесть смешной. Такими банальными излияниями ее не увлечешь. Кроме того, нужно выждать, пока в ее душе боль из-за провала при поступлении в университет затухнет до такой степени, что она сможет спокойно мыслить и строить реальные планы на ближайшее и более отдаленное будущее. Да и у меня должны накопиться какие-то новости, могущие ее заинтересовать. Вот начнутся занятия, тогда, пожалуй, будет самое время написать. Нет, все же нужно написать сейчас — не могу об этом не думать.

Каждый день, позавтракав, я отправлялся в город и, думая о Светлане, бродил по магазинам, где продавались самые по тому времени модерновые телевизоры, приемники и в изобилии — радиодетали. Столь богатых радиотехнических отделов в магазинах моего родного города, увы, не было. И я часами стоял у прилавков, любуясь всевозможными электронными лампами, трансформаторами, конденсаторами, ручками управления, панелями, реле, тумблерами, микрофонами, динамиками и прочими вещами, за обладание которыми готов был продать душу дьяволу. Но денег на их покупку у меня, к превеликому сожалению, не было.

Потом, основательно утомившись, брел в институт. Подходя к электрокорпусу с сердечным трепетом, внимательно изучал информацию на стендах. Затем поднимался на третий этаж, с благоговением подходил к деканату радиофакультета и читал факультетские объявления.

Не находя ничего для первокурсников и не встретив никого из новых знакомых, я разочарованно покидал институт и спешил к тете Саше, где меня ждал нехитрый, но непременно вкусный обед и, как всегда, искренний, неподдельно радушный прием. Казалось, будто время остановилось, и занятия не начнутся никогда.

И вот на стенде у входа в электрокорпус появилось, наконец, долгожданное объявление о собрании первокурсников радиофакультета тридцатого августа — в субботу. Оно привело меня в восторг. Слава Богу, дождался! Дождался возможности вплотную соприкоснуться со своей давней мечтой!

Нас собрали в большущей аудитории, устроенной амфитеатром.