— Да, — взбешенно выдохнул он. — Я все видел. Ей это даромне пройдет. Все припомню, до мелочей.

Но почему-то у него не возникло желания сломя головуброситься за ней в погоню и пересечь поток — и свалиться в воду. Что-то в этомручейке ей не понравилось, и ему осторожность тоже не помешает; не оступитьсябы — в самом прямом смысле слова. Черт знает, может, в этой сточной канавеполно тех южноамериканских милых рыбок с острыми зубками, которые за одинприсест обдирают корову до самого скелет». Он сомневался в том, что смерть вгаллюцинации способна привести к физической смерти, но с каждой минутойпроисходящее все больше и больше смахивало на реальность.

«А как она посветила мне своей задницей! — облизнулся он. —Своей голой задницей! Как знать, может, и у меня найдется кое-что, дабы удивитьее… разве не говорят, что любезность должна быть взаимной?»

Норман оскалил зубы в гримасе, которую только слепой могпринять за улыбку, и осторожно стал толстой подошвой гамповского ботинка напервый белый камень. В этот момент луна скрылась за облаком, а появившисьснова, застала Нормана на середине ручья. Он опустил взгляд на воду и замер,сначала всматриваясь в поток с любопытством, а потом ощущая, как его сознаниенаполняется ужасом. Лунные лучи проникали в толщу черной воды не глубже, чемудалось бы им проникнуть в слой жидкой грязи, но не потому у него перехватилодыхание. Отражение луны на поверхности воды было вовсе не луной. Оно показалосьему смутным отражением ухмыляющегося человеческого черепа.

«Испей водицы, Норми, — прошептал череп, покачиваясь наглади воды. — Всоси в себя порцию этого дерьма. Прими ванну, черт побери, еслижелаешь. Забудь про все свои заботы. Напейся и забудь. Напейся, и ничто иникогда больше тебя не потревожит; ничто и никогда».

Призыв звучал так соблазнительно, так многообещающе. Онподнял голову, наверное чтобы проверить, похожа ли повисшая в небе луна начеловеческий череп, привидевшийся ему в воде, но вместо луны взору предсталаРоуз. Она приостановилась в той точке, где тропинка углублялась в рощу мертвыхдеревьев, рядом со статуей мальчика с воздетыми руками и несоразмерно огромнымторчащим фаллосом.

— Не-ет, — протянул он, — так легко ты от меня не уйдешь. Яне…

Каменный мальчик пошевелился. Его руки опустились и сомкнулисьна запястье Роуз. Она закричала и отчаянно заколотила кулачком по каменнымпальцам. Норман увидел, что физиономия мальчика расплылась в довольной улыбке;мальчишка высунул мраморный язык и принялся дразнить Роуз.

— Ах, молодец, — похвалил статую Норман. — Держи-ка ее,только не выпускай.

Он перепрыгнул на другой берег и бросился к жене-беглянке,протягивая к ней большие мощные руки.

— Не хочешь позабавиться со мной по-собачьи? — предложил ейкаменный мальчик скрипучим, лишенным живых интонаций голосом. Сжимавшие еезапястье руки представлялись Рози комком острых углов и выступов, онинастойчиво тянули ее вниз. Она оглянулась и со страхом увидела, как Норманспрыгнул с камня на берег и побежал вверх по откосу, вонзаясь рогами маски вночной воздух. Он поскользнулся на сухой траве, но не упал. Впервые с тогомомента, когда она догадалась, что в полицейской машине сидел Норман, ее состояниеприблизилось к паническому. Он поймает ее, и что потом? Искусает, разгрызет накусочки, и она умрет, крича и задыхаясь от запаха одеколона «Инглиш Ледер». Он…

— Не хочешь поиграть в собачку, — произнес, словно плюнул,мальчик. — Не хочешь прилечь, поработать в партере, встать на четыре кости,подстав…

— Нет! — закричала она, чувствуя, как из всех ее порначинает сочиться прежняя ярость, красной пеленой окутывая сознание. — Нет,оставь меня, не трогай меня, прекрати болтать чепуху, ОТПУСТИ МЕНЯ!

Рози размахнулась левой рукой, не думая о том, какуюиспытает боль, когда изо всех сил заедет в мраморную рожу малолетнего подонка…и, как выяснилось, боли не возникло совсем. Словно казавшаяся каменнойповерхность статуи в действительности представляла собой запекшуюся коркутеста, под которой пряталась рыхлая гнилая субстанция. За миг до того, каккулак погрузился в плоть, если ее можно назвать таковой, Рози успела заметить,как изменилось выражение на ухмыляющейся роже мальчишки: похоть уступила местопотрясенному удивлению, а затем голова трухлявого малолетнего пакостникарассыпалась на сотню осколков цвета старого теста. Тяжесть его жестких рук назапястье исчезла, но теперь возникла новая опасность — Норман, почти настигшийее Норман, протягивающий к ней большие сильные руки, бегущий навстречу сопущенной головой, хрипло дышащий под гнусной маской.

Рози юркнула под его протянутой рукой, ощутив, какскользнули по единственной бретельке дзата хищно растопыренные пальцы, истремглав помчалась по тропинке в сад.

Теперь все зависит от того, кто окажется быстрее.

Она бежала так, как бегала в детстве, до того, как еепрактичная и благоразумная мать принялась за нелегкую задачу воспитания юнойРоуз Дайаны Макклендон, растолковывая дочери, что позволено делать настоящейледи и что не позволено (бег, в особенности в том возрасте, когда грудиподпрыгивают при каждом толчке ног о почву, разумеется, принадлежит к числусамых осуждаемых проступков). Рози неслась, не чувствуя под собой ног, не глядявперед, молотя кулаками воздух. Сначала она ощущала близость Нормана,наступавшего ей на пятки, затем, когда начал отставать — сначала на футы, потомна ярды, — ощущение опасности отступило. До нее доносились его сопение итяжелое, с присвистом, дыхание, в точности напоминавшее пыхтение Эриниса вподземном лабиринте. Она слышала собственное легкое дыхание, чувствовала, какподпрыгивающая за спиной коса постукивает при каждом шаге то по левой, то поправой лопатке. Но все это Рози воспринимала краем сознания, ибо всеподавляющими всепоглощающим было безумно-возвышенное возбуждение; кровь набатом стучала ввисках, и ей казалось, что голова вот-вот лопнет, но даже сам взрыв станетпиком экстаза. Она мельком взглянула на небо и увидела соревнующуюся с ней луну— та скакала по звездному небу и ныряла в просветах между сплетеннымиуродливыми ветвями мертвых деревьев, вздыбившихся, словно воздетые в мольберуки заживо похороненных великанов, задохнувшихся в попытках выкарабкатьсяиз-под земли. Однажды, когда Норман, отставая, прокричал ей в затылок, чтобыона остановилась и «не была дурой», Рози не удалось удержаться от смеха.«Кажется, он считает, что я с ним заигрываю», — решила она.

В какой-то момент тропинка резко свернула в сторону, и путьпреградило сваленное молнией дерево. У нее не осталось времени на раздумья, апопытка остановиться приведет к тому, что наткнется на одну из множестваторчащих мертвых веток. И даже если удастся избежать столкновения, в затылок ейдышит Норман. Да, он поотстал, но, если она задержится хоть на секунду,настигнет и растерзает, как гончая кролика.