— Нет.

Она оттолкнула его в сторону и пошла вперед; острая колючкацарапнула ее по бедру, и боль оказалась столь же приятной, как и исполненныймогучей силы крик. Даже ощущение, что из царапины сочится кровь, доставило ейнаслаждение.

— Маленькая Рози.

Она повернулась.

— Ты должна дойти до конца раньше, чем он. Знаешь почему?

— Конечно, знаю.

— Что вы имели в виду, говоря, будто он — бык? — растерянноспросил Билл.

В его словах звучала тревога, он показался ей мелким инезначительным… И все же Рози никогда не испытывала к нему такой любви, как вэтот момент, и никогда ее чувства не достигнут такого накала в будущем.Бледный, потерянный, он казался ей таким беззащитным.

Билл снова закашлялся. Рози осторожно положила ладонь на егоплечо, опасаясь, что он отпрянет. Но этого не произошло.

— Оставайся здесь, — сказала она. — Оставайся здесь, ничегоне бойся и веди себя как можно тише.

И поспешила прочь. В последний раз край ее маренового хитонамелькнул у дальнего угла храма, где тропа расширялась, а затем Рози исчезла извиду.

Мгновение спустя ее крик, легкий и одновременно ужасный,снова сотряс тишину ночи:

— Норман, в маске ты выглядишь настоящим кретином… Я большене боюсь тебя, Норман…

— Боже, он ведь убьет ее, — прошептал Билл.

— Может быть, — спокойно отреагировала женщина в голубомплатье. — Как бы там ни было, кто-то умрет сегодня навер… — Она умолкла наполуслове и склонила голову набок, внимательно прислушиваясь.

— Что вы дел…

Коричневая рука мелькнула в воздухе и зажала ему рот.Женщина не прилагала видимых усилий, но ему показалось, что рука ее состоит изстальных пружин. Смутное предположение быстро переросло в уверенность ипотрясло сознание, когда он ощутил прикосновение ее ладони к губам, когдаподушечки пальцев надавили на щеку: это не сон. Как бы ни хотелось ему поверитьв обратное, это совсем не сон.

Темнокожая женщина привстала на цыпочки и прижалась к нему,как возлюбленная, все еще закрывая ладонью рот.

— Тс-с, — еле слышно прошептала она ему в ухо. — Он идет.

Билл услышал шелест травы и опавшей листвы под чьими-тошагами, затем его слуха достигло тяжелое надсадное дыхание с присвистом вкаждом вдохе. Такое вдыхание ассоциировалось в его сознании с людьми, гораздоболее грузными, чем Норман Дэниэлс — с теми, кто весит по меньшей мере тристафунтов. Или с крупными животными. Женщина медленно отняла руку от лица Билла, иони застыли, вслушиваясь в звуки приближающегося существа, Билл обнял ее заплечи, она положила руку ему на пояс. Так они и стояли, и Билл вдруг исполнилсястранной уверенностью в том, что Норман — или то существо, в которое тотпревратился, — не пойдет через храм. Он (оно) обойдет здание и наткнется наних. Он — бык — остановится, взрыхляя копытом землю, низко пригнув похожую нанаковальню голову, а потом бросится на них, погонит по узкой тропе, настигнет,затопчет их, поднимет на рога, разорвет в клочья.

— Тс-с-с-с, — выдохнула она.

— Норман, ты идиот…

Звуки окутывали их, как туман, как лунный свет.

— Какой же ты дурак… неужели ты действительно думал, чтосумеешь поймать меня? Глупый старый бык!

Последовал взрыв звонкого презрительного смеха, вызвавшего вуме Билла образы битого стекла, глубоких колодцев и пустых комнат в полночь. Онсодрогнулся и почувствовал, что все его тело покрылось гусиной кожей.

Со стороны холма, от передней части храма, какое-то время недоносилось ни звука (лишь редкие порывы ночного бриза приглаживали колючийкустарник, словно рука, приводящая в порядок всклокоченные волосы), затемтишина воцарилась и там, откуда взывала Рози. Плоский лунный диск над головойспрятался за облако, подкрасив его края в серебристый цвет. Небо сверкалороссыпями звезд, но Билл не заметил ни одного известного ему созвездия. Затем:

— Норррма-а-аннн… ты уже не хочешь поговори-и-и-и-ить сомной?

— Как же, как же, обязательно поговорю, — пробурчал НорманДэниэлс.

И Билл почувствовал, как темнокожая женщина в испугеприльнула к нему; его сердце едва не выпрыгнуло из груди и забилось где-то подсамым ка??ыком. Нормановский голос прозвучал на расстоянии не более двадцатиярдов. Как будто до этого он намеренно производил сильный шум, позволяя имследить за его продвижением, а потом решил, что наступило время затаиться, и сэтого момента вел себя совершенно бесшумно.

— Поговорю, как же, обязательно поговорю с тобой начистоту,падаль.

Указательный палец темнокожей женщины предостерегающеприжался к его губам, но Билл не нуждался в предупреждениях. Их взглядывстретились, и Билл вдруг заметил; она совсем не уверена, что Норман проследуетчерез храм.

Тишина продолжала раскручиваться в спираль вечности. ДажеРози, казалось, ждала.

Затем, теперь уже дальше, опять раздался голос Нормана:

— Эгей, старый хрыч! Ты-то что здесь делаешь?

Билл опустил голову и вопросительно взглянул на своюспутницу. Та отрицательно покачала головой, признаваясь, что и ей происходящеенепонятно. Затем случилось нечто ужасное: ему захотелось прокашляться.Настойчивый зуд за мягким небом нарастал, сводя его с ума. Он прижался ртом кплечу, стараясь во что бы то ни стало удержать кашель в горле, чувствуя на себепристальный встревоженный взгляд женщины.

«Я не продержусь долго, — подумал он. — Дьявол, Норман, чегоже ты копаешься? До сих пор ты проявлял завидную прыть».

И словно в подтверждение его мысли:

— Норман! Сколько же можно ждать, мать твою? Почему ты такойМЕДЛИТЕЛЬНЫЙ? Норман!

— Сука, — прозвучал утробный голос на другой стороне храма.— Ах ты сука!

Скрип шагов по крошащимся каменным ступенькам. Спустямгновение шаги стали сопровождаться гулким эхом, и Билл догадался, что Норманвошел внутрь здания, которое темнокожая женщина назвала храмом. Он понял еще,что приступ кашля, к счастью, прошел, так и не начавшись.

Он крепче прижал к себе женщину в голубом платье, наклонилголову и прошептал ей на ухо:

— Что нам теперь делать?

— Ждать, — защекотал его ухо ответный шепот.

Неприятное открытие, заключавшееся в категорическомнежелании маски сниматься с лица, здорово испугало Нормана, но прежде, чемстрах успел перерасти в панику, заметил неподалеку в траве предмет, от видакоторого мысли о маске начисто улетучились из головы. Бегом преодолел небольшоерасстояние и опустился на колени возле этого предмета. Поднял свитер, повертелв руках и со злостью отшвырнул в сторону. Подобрал куртку. Все верно, куртка,которая была на ней. Мотоциклетная куртка. У мальчика есть самокат, и они,по-видимому, совершили прогулку. Она сидела у него за спиной, потираясьпромежностью о его задницу. «Куртка великовата, — отметил он автоматически. —Наверное, дружок одолжил ей одежку на время». Его вывернуло от ярости, и,плюнув в сердцах, он зашвырнул куртку в траву и поднялся во весь рост, дикоозираясь по сторонам.