Рози торопливо опустила взгляд долу, чувствуя, как сердцеподступило к самому горлу.

— Сладких тебе сновидений, сукин сын, — произнесла МареноваяРоза и бросила тело во мрак, начинающийся под вырезанным в камне единственнымсловом: «ЛАБИРИНТ».

Где, если повезет, посаженные ею семена прорастут ипревратятся в деревья.

— Возвращайся тем же путем, каким пришла, — велела МареноваяРоза. Она стояла у основания лестницы; Рози находилась в дальнем конце поляны уначала тропы, спиной к ней. Теперь, когда обнаружила, что не может доверятьсобственным глазам, она боялась даже повернуться к Мареновой Розе. —Возвращайся, разыщи Доркас и своего мужчину. У нее есть кое-что для тебя, апозже я еще поговорю с тобой… но совсем недолго. Потом наше время закончится.По-моему, ты вздохнешь с облегчением.

— Его нет, верно? — переспросила Рози, не отрывая взгляда отдальнего конца уходящей в лунный свет тропы, — Он больше не вернется?

— Пожалуй, ты еще будешь видеть его в снах, — равнодушнозаметила Мареновая Роза, — ну да что из того? Простая правда вещей состоит втом, что плохие сны гораздо лучше плохих пробуждений.

— Да. Настолько простая истина, что многие люди просто недоходят до нее. — Теперь ступай. Я приду к тебе. И — Рози!

— Что?

— Помни о древе.

— Древе? Я не понима…

— Знаю, что не понимаешь. Наступит время — поймешь. Помни одреве. Теперь иди.

И Рози пошла. Не оглядываясь.

На узкой тропинке у стены храма не оказалось ни Билла, нитемнокожей женщины — Доркас, ее зовут Доркас, а вовсе не Уэнди Ярроу, — иодежда Рози тоже исчезла. Впрочем, это не вызвало у нее беспокойства. Онаспокойно обошла здание, взглянула в сторону вершины холма, увидела их, стоявшихрядом с тележкой для пони, и зашагала навстречу.

Билл бросился к ней: его бледное лицо выражало сильнуютревогу.

— Рози? Все в порядке?

— Все отлично, — успокоила она его, прижимаясь лицом кгруди. Когда его руки сомкнулись у нее за спиной, она подумала, что мало кто извсех живущих на земле людей знает толк в обнимании — немногие, наверное,понимают, как прекрасно находиться в объятиях другого, когда хочется замереть ине двигаться часами. Конечно, есть такие, но их меньшинство. Чтобыпо-настоящему оценить объятия любимого человека, надо прежде узнать, каково безних.

Они приблизились к Доркас, которая поглаживала морду пони вбелых волосках. Пони поднял голову и сонно посмотрел на Рози.

— Где… — начала было Рози и умолкла. «Кэролайн, — едва несорвалось с языка. — Где Кэролайн?» — Где ребенок? — И затем уже смелее: — Гденаша малышка?

Доркас усмехнулась.

— В безопасности. В надежном месте, так что можешь непереживать, мисс Рози. Твоя одежда на тележке. Иди переоденься, если хочешь.Готова поспорить, ты с удовольствием снимешь то, что сейчас на тебе.

— Ты выиграла спор, — ответила Рози и удалилась к тележке.При этом испытала неописуемое облегчение, сбросив с плеч мареновый дзат.Застегивая змейку на джинсах, припомнила слова Мареновой Розы. — Хозяйкасказала, у тебя кое-что есть для меня.

Доркас испуганно охнула.

— Боже святый! Хорошо, что ты напомнила, иначе она содралабы с меня шкуру живьем!

Рози взяла блузку и когда натягивала ее через голову, Доркаспротянула ей маленький предмет. Рози взяла его и с любопытством поднесла кглазам, рассматривая с разных сторон. Предмет оказался тонкой работы крохотнойкерамической бутылочкой, размером не больше пипетки для закапывания носа.Горлышко было закупорено миниатюрной пробкой из древесной коры.

Доркас оглянулась, увидела, что Билл держится в отдалении,мечтательно рассматривая приходящий в упадок храм у подножия холма; казалось,она осталась довольна увиденным. Повернувшись к Рози, заговорила тихимвозбужденным шепотом:

— Одна капля. Для него. Потом.

Рози согласно кивнула, делая вид, что понимает, о чем идетречь. Так проще. В голове ее роились вопросы, которые она могла задать и,наверное, должна задать, но рассудок, чересчур утомленный, отказывался облекатьих в словесную форму.

— Я дала бы тебе поменьше, но боюсь, что позже емупонадобится еще капля. Только будь осторожна, девочка. Эта штука опасна!

«Словно в этом мире есть хоть что-то безопасное», —промелькнуло в уме у Рози.

— Спрячь ее подальше, и побыстрее, — приказала Доркас, и Розипослушно сунула бутылочку в маленький кармашек для часов на джинсах. — И незабывай — ему про это ни слова! — Она кивнула головой в сторону Билла, затемперевела взгляд на Рози; коричневое лицо Доркас казалось мрачным и напряженным.На мгновение зрачки ее глаз потерялись в темноте, и она стала похожей нагреческую статую. — Ты сама знаешь почему, правда же?

— Да, — подтвердила Рози. — Это чисто женское дело.

Доркас кивнула.

— Все верно, ты правильно поняла.

— Чисто женское дело, — повторила Рози и мысленно услышалапредупреждающий голос Мареновой Розы: «Помни о древе».

Она закрыла глаза.

Они посидели втроем на холме некоторое время — никто не могточно сказать какое именно; Билл и Рози обнимали друг друга за талии, Доркасрасположилась чуть поодаль, рядом с пони, который сонно похрустывал сочнойтравой. Время от времени пони с любопытством поглядывал на темнокожую женщину,словно не понимая, что собрало столько людей в неурочный час на обычно почтибезлюдной вершине холма, но Доркас не обращала на него внимания, она сидела,сцепив руки на коленях, устремив взгляд на клонящуюся к горизонту луну. Розиона показалась похожей на женщину, которая перебирает в памяти прошедшую жизнь,с горечью убеждаясь, что ошибок в ней больше, чем правильных решений… гораздобольше. Несколько раз Билл делал попытку сказать что-то, и Рози бросала на негоподбадривающий взгляд, но он так и не проронил ни слова.

Вскоре после того, как диск луны коснулся верхушек деревьевслева от храма, пони снова поднял голову и в этот раз издал хрипловатоерадостное ржание. Рози посмотрела вниз и увидела, что Мареновая Роза поднимаетсяк ним. Сильные изящные бедра слабо поблескивали в бледнеющем свете луны.Заплетенная коса раскачивалась из стороны в сторону, как маятник больших часов.