— Хм, — сказала она.

— Я так понял, что вы все еще замужем за доктором Линтигом?

— Ну конечно.

— И вы не слышали о нем в течение двадцати одного года?

— Но мы же договорились, что вы не будете задавать такихвопросов.

— Не для печати, — попытался настаивать я. — Мне простохочется лучше вас понять.

— Постарайтесь понять меня без этой информации.

— Вашу историю, — сказал я, — можно рассматривать с позицийобщечеловеческих интересов — несчастье развода и все, что с этим связано. Вас идоктора Линтига все здесь признавали и были о вас самого высокого мнения. У васбыло множество друзей. Потом все это началось для вас как гром среди ясногонеба. Вы оказались перед необходимостью заново строить свою жизнь.

— Я рада, что вы смогли посмотреть на все моими глазами.

— Я пытаюсь понять вас. Хотелось бы узнать немного больше.Это сделало бы статью интереснее.

— Вы человек тактичный, — ответила миссис Линтиг, — а я нет.Вы знаете, как нужно писать, а я нет.

— Значит, вы разрешаете мне высказывать свои собственныесуждения?

— Да… Нет. Погодите минутку… Пожалуй, нет. Думаю, лучшевообще не касаться этого вопроса. Просто скажите, что иск отозван. Этогодостаточно. Я бы не хотела, чтобы о моих чувствах распространялись в прессеради того, чтобы удовлетворить любопытство любителей скандалов.

— Вы ничего плохого не сделали. Это все доктор Линтиг.

— Теперь я понимаю, что была просто маленькой дурочкой. Еслибы я тогда лучше знала жизнь, то просто закрыла бы глаза на все, чтопроисходит, и спокойно оставалась бы его женой.

— Вы имеете в виду, остались бы жить здесь, в Оуквью?

Она даже вздрогнула.

— Господь с вами, нет! Этот город мертв… Он старомоден, носмог сохранить свою индивидуальность. Он совсем неплох для людей, которые кнему привыкли.

— Наверное, странствия изменили вас. Может быть, изменилисьвы сами, а Оуквью остался прежним.

— Наверное.

— Где вы сейчас живете, миссис Линтиг?

— Здесь, в этой гостинице.

— Я имею в виду ваш постоянный адрес.

— Вы хотите его опубликовать?

— Почему бы и нет?

Она рассмеялась:

— И половина городских психов начнет мне писать письма. Нет,я уже не существую для Оуквью, а Оуквью не существует для меня. Это былатяжелая глава в моей жизни, и я хотела бы закрыть ее и забыть.

— Тогда, я думаю, вы хотели бы оформить развод и обрести свободу.

— Мне не нужна свобода.

— Разрешите спросить почему?

— А это уже не ваше дело. Бог мой, неужели я не могуприехать в город и уладить свои дела без того, чтобы газетчики совали нос в моюличную жизнь!

— Люди интересуются вами. Многие ломали голову над тем, чтос вами произошло.

— Кто?

— О, очень многие.

— Более конкретно, пожалуйста.

— Практически все наши читатели.

— Не верю. Не могут они помнить человека, который уехал столет назад.

— А позже вы с кем-нибудь говорили о разводе?

— А если и говорила, то что из этого?

— Я просто поинтересовался.

— Вы слишком много хотите знать, молодой человек, — сказалаона. — Вы обещали, что не станете выпытывать мои личные тайны.

— Только то, что вы сами хотели бы нам сообщить, миссисЛинтиг.

— А я ничего не хотела бы вам сообщать.

— Имея в виду обстоятельства, можно предположить, что такаяженщина, как вы, — прошу меня простить, миссис Линтиг, — такая привлекательнаяженщина могла встретить человека, которого она бы полюбила и снова вышла замуж.

— Кто сказал, что я снова вышла замуж? — воскликнула она,глядя на меня горящими черными глазами.

— Это было просто предположение.

— Вот что, пусть лучше люди в Оуквью думают о своих делах, ая займусь своими.

— И конечно, всех интересует, что случилось с докторомЛинтигом и его медсестрой.

— Да я бы пальцем о палец не ударила, чтобы узнать о нем! Яживу своей собственной жизнью.

— Но если вы отзовете иск о разводе, то юридически выостанетесь замужем за доктором Линтигом. Сейчас вы его законная жена, еслитолько не было развода в Рино или…

— Развода не было.

— Вы так уверенно об этом говорите.

— Конечно. Я же знаю состояние моих дел и знаю, что ясделала.

— Но вы не знаете, что он сделал.

— Это не имеет значения. Дело о разводе было возбужденоздесь, в Оуквью, и подлежит юрисдикции местного суда. Пока это дело не закрыто,он нигде не мог получить свидетельства о разводе, которое стоило бы больше, чембумага, на которой оно написано.

— Это вам подсказали ваши адвокаты?

— Мистер Лэм, — сказала она, — мы, кажется, уже достаточнопоговорили. Я ничего не буду сообщать прессе о моих личных делах. Вы хотелиузнать, какие у меня впечатления от Оуквью, и я вам об этом рассказала. Я ещене завтракала, и у меня ужасно болит голова из-за этих разбитых очков. Какойрастяпа этот посыльный! Она встала, подошла к двери и открыла ее.

— Вы хотите что-то написать о докторе Линтиге?

— Я хочу написать о прекращении дела о разводе.

— А зачем?

— Это интересная новость.

— Ну хорошо, напишите об этом.

— И ваш приезд в Оуквью — это тоже интересная новость.

— Напишите и о моем приезде.

— Читателям будет интересно узнать и ваш комментарий.

— Я не давала никаких комментариев. Вы просто поговорили сомной, и я не хочу, чтобы хоть одно слово из того, что я сказала, былоопубликовано. До свидания, мистер Лэм.

Я вежливо поклонился.

— Большое спасибо за интервью, миссис Линтиг.

Она со стуком захлопнула за мной дверь. Я вернулся вредакцию «Блейд».

— У вас есть переписчик? — спросил я у Мариан.

— О да, мистер Лэм, для лучших репортеров.