– Сархад, – Эссилт осторожно коснулась его плеча, – разве тебе хочется быть вот таким… зрелищем?

– Разумеется, нет! – в его голосе послышалась злость. – А что делать?! Я столько веков провел без Самайна, так что потерплю – пусть приходят поглядеть. А я посмеюсь над тем, как они станут прятать свой страх передо мною!

Мастер вдруг показался королеве незнакомым и чужим.

– А я? Почему я должна появиться перед ними? Я не хочу…

Сархад развернулся, взял ее за плечи:

– Девочка моя. Ты не понимаешь, с кем имеешь дело. Они соберутся посмотреть на меня – и на тебя. Выйдешь ты из замка или нет, в роскошном наряде или в самом простом платье – они тебя всё равно будут рассматривать. Вот поэтому я и хочу, чтобы ты была одета так, чтобы у них от зависти хвосты поджимались и крылья в трубочку скручивались. Вот поэтому я хочу, чтобы мы с тобой вышли к ним вдвоем, гордо подняв головы и отгородившись щитом нашего величия. И нашего презрения.

– Отлично, – Сархад критически оглядел ее с головы до ног. – Пойдем к зеркалу, поправишь что-то, если захочешь.

Под тяжестью древнего золота Эссилт еле шла. Ее гнуло к земле, словно вместо каждого украшения на ней висел валун. Дело было даже не в тяжести металла, а в чем-то другом. Эти сокровища старше ее… да что ее – они старше Марха! Они погрузнели от времени, так шерстяная ткань становится тяжелой от дождя.

Только бы дождаться конца праздника и освободиться от этого гнета.

– Вот, смотрись, – кивнул Сархад.

Между парой колонн Эссилт обнаружила зеркало, которого там раньше никогда не видела. Черный хрусталь, гладкий, как вода в горном озере. В его глубине – отражение черного Зала, колонн огня, Эссилт в золотом платье и бесчисленных поблескивающих украшениях – как жертва в языках пламени. И рядом – Сархад, в своих неизменно мрачных одеждах. Лишь два цвета – черный и золотой.

Он посмотрел в ее несчастное лицо, сжал королеву за плечи.

– Не бойся древнего золота. Оно не враг, а помощник. В нем сила, сила многих веков. И сейчас она – твоя. Ты ведь Королева, моя девочка, – так прикажи этому золоту служить тебе.

Он ободряюще кивнул ей и ушел, оставив Эссилт наедине с золотом. И с зеркалом.

Что-то не так с этим зеркалом. В нем отражаюсь я, но… я шевелю рукой, а отражение неподвижно!

Но пока Сархад был рядом, зеркало было обычным.

– Мастер!

…Тишина. Не видно его. Куда он делся? И что я должна увидеть в этом зеркале? И как в нем можно что-то увидеть, если отражение застыло?

«Свои страхи, Эссилт. Ты ведь боишься Сархада?»

– Кто ты?!

«Я – это ты. А ты – это я. Хочешь, я покажу тебе то, в чем ты боишься признаться сама себе?»

– Нет!! – отчаянный крик эхом мечется по залу.

«Смотри, Эссилт. Смотри».

В зеркале к ней подходит Сархад, берет ее руки, одну за другой медленно и осторожно целует их, она смотрит на него, светясь от счастья, и тогда он склоняется к ее лицу, касаясь ее губ долгим нежным поцелуем, полным беспредельной любви. Она обвивает его шею руками, отдаваясь чувству, которому сопротивлялась так долго…

«Ты этого боишься больше всего?»

– Да…

«И ты боишься того, что окажется первым шагом на неотвратимом пути? Ты боишься сегодняшнего Самайна, куда выйдешь с Сархадом – не жена, не возлюбленная, но его Королева?»

– Да…

«И ты боишься принять древнее золото, потому что думаешь, что это тот самый первый шаг?»

– Наверное…

«Но разве не Сархад сделал тебе кольцо, что вернет тебя к мужу?»

– Он…

«И разве не он сейчас оставил тебя перед этим зеркалом, чтобы ты могла взглянуть в лицо своим страхам и освободиться от них?»

– Да…

«Так неужели ты думаешь, что он попытается добиться твоей любви, зная, что ты верна Марху?»

– Нет. Конечно, нет.

«Обманул ли Сархад Коварный тебя хоть раз?»

– Нет!

«Так отчего ты язвишь ему душу недоверием?»

– Я… я неправа.

Эссилт прикрыла глаза и потянулась мыслью ко всему узорочью, отягощавшему ее.

Древнее золото откликнулось – мягким теплом летнего вечера и одновременно – силой, нараставшей, словно приближающаяся гроза.

Королева расправила плечи, гордо подняла голову. Она чувствовала, что могущество наполняет ее и поднимает, как ветер несет в небо легкий листок. Эта сила не в тягость, она была послушна Эссилт, словно конь узде наездника.

И еще – в этой силе пела радость.

Королева открыла глаза и увидела, что темное древнее золото сияет на ней, затмевая огонь колонн.

«И вот этого я – боялась?!»

– Отлично, моя девочка! – услышала она голос из глубины Зала.

– Сархад?!

Увидев его таким, она потеряла дар речи. Нет, конечно, Эссилт понимала, что Мастер не пойдет на праздник в обычной черной рубахе, но такого великолепия одежд она и предположить не могла.

Длинная, до щиколоток, туника, и откидные рукава спускаются ниже колен. Туника, разумеется, черная, но узор! По рукавам летят золотые и серебряные языки пламени, а на самой тунике огонь змеится – черный блестящий на черном матовом. Ажурный пояс древнего золота, браслеты, венец, золото в косах…

– Ну, как? – прищурившись, интересуется Сархад.

– Изумительно… – выдыхает Эссилт.

Он берет ее за руку, подводит ее к зеркалу. С довольной улыбкой глядит на их отражение.

– Думаю, вместе мы будем смотреться неплохо. А, моя Королева?

Она благодарно кивает, спрашивает: «Пойдем?»

– Подожди-ка. Эта заколка у тебя… чуть неровно.

Он поправляет ей золотое украшение на виске и потом, чуть касаясь, проводит кончиками пальцев по ее щеке.

Эссилт замирает, а Сархад смотрит ей в глаза долгим взглядом. Спокойный, добрый, понимающий взгляд. Так глядят на жену друга.

Потом он говорит:

– Пойдем, пора.

Они выходят. В пустом зале остается только Черное Зеркало – и отраженные в нем Сархад и Эссилт целуются самозабвенно и страстно.

Всё было почти как в Бельтан – только тогда все ждали Арауна с Риэнис, а сейчас – Ворона с его златокудрой королевой.

Эссилт едва не кожей чувствовала, как Сархад гордится и торжествует, сегодняшний Самайн – это величайший триумф в его жизни, нечто гораздо большее, чем победа над врагами или такая мелочь, как месть и сведение старых счетов.