Вот подоспели гонцы… И прокричали хриплые рога. Ударили другв друга, смыкаясь, круглые окованные щиты. Они двинулись вперёд, как тяжёлаяморская волна. Та, что вдребезги разбивает гранитные скалы…

Это были воины Гудмунда Счастливого, херсира из Халогаланда.

Два коршуна сражаются в поднебесье, не на живот, а на смертьспоря над лакомой добычей. Яростно бьют крепкие клювы, целятся железные когти,без устали хлещут широкие крылья…

Князь по-прежнему сидел неподвижно, наблюдая, как гремящиеклинья вдвигались в его полки… По левую руку, над чащами копий, возвышалосьзнамя Олега. Приметное знамя: белый Рюриков сокол летел над головами вагиров,вдохновляя их к битве.

По правую руку реяло багровое знамя Виглафссонов. ВоронОдина осенял крылом торсфиордцев.

Дружина за спиной Чурилы переговаривалась, звякаластременами, поправляла на себе брони. Ржали, ссорились нетерпеливые боевыекони…

Князя не трогал никто. Даже горячие молодые бояре, ужезагодя извлёкшие из ножен мечи. Знали: не послушает. Сделает так, как нашепчетему покровитель Перун…

Нежелана сидела на злой кобылице, облитая, как льдом,блестящей кольчугой. В голых бронях пойдёт в бой вся княжеская дружина: пустьбоятся хазары, пусть знают, что не перевелась слава в словенской земле! Тяжёлыймеч дремал в ножнах поляницы. Горе врагу, который не сумеет от неё увернуться!

У Видги привязанный клинок лежал попёрек седла. Видга несмотрел в ту сторону, где сражался отец. Он пойдёт в бой за конунгом и отдастза него жизнь. Он сумеет это сделать не хуже других.

Рядом с ним впервые не было Скегги. Видга не позволил емусражаться. Скегги будет среди тех, кто станет заботиться о раненых. За времяпути юный халейг близко сошёлся с Абу Джафаром. И ученый табиб сумел убедитьего, что перевязывать раны не менее почётно, чем наносить…

Чуть больше двух полугодий прожил Халльгрим Виглафссон вГардарики. Во второй раз за это время ему приходилось сражаться. И оба раза –против викингов. Но Горм хёвдинг по крайней мере был ютом…

Гудмундовы люди шли на него клином. Так, как заведено былона Севере. Так, как ходил на врага он сам. Халльгрим хорошо видел полускрытыешлемами лица людей, о которых он с детства привык думать как о друзьях. Онтщетно высматривал между ними вождя, желая и не желая встретить его в бою. НоГудмунда не было видно.

Сошлись!

Халейги с халейгами. Сыновья Ворона – с жителями соседнегофиорда. Сошлись – далеко, далеко от родных мест! Халльгрим принял на щит первыйудар. И его меч со свистом пал на светловолосую голову, залив кровью едвапробившиеся усы… Юноша, похожий на Видгу, молча, без стона, поник к его ногам.Новый соперник шагнул через него навстречу смерти. Халльгрим снёс вторую головуи ощерился в улыбке. Или Рунольв сын Рауда не говорил на его языке? И не жилиони на одном берегу?

Послушная сталь с треском крушила дерево щитов. Рассекалакольчуги. Отметала в сторону удары. Вскоре кровь залила его с головы до ног. Нопока это была чужая кровь…

Он шёл вперёд и убивал всех, кого судьба ставила к немулицом. Не брали его ни копья, ни стрелы, ни мечи.

Двое братьев сперва рубились плечом к плечу с ним, но потомбитва растащила их в стороны. Время от времени Халльгрим разыскивал их глазами.Эрлинг делал нелюбимое ратное дело, как всякое другое – спокойно и без лишнихслов. Но Халльгрим знал, какой воин просыпался иногда в сердце кроткогоЭрлинга. Его противники валились один за другим. Люди, ходившие на красномкорабле, могли гордиться вождём.

Секира Хельги размеренно взлетала над головами…

Гардский шлем издали виднелся среди других. Хельги дралсябез щита, и под дарёной гардской бронёй не поскрипывало железной кольчуги.Гудмундовы люди наверняка изумлялись словенскому воину, разившему иххалогаландским топором. Изумлялись неслыханному боевому кличу, которым онсопровождал свои удары:

– Ас-стейнн-ки!

Это был страшный счёт: с каждым ударом падало по человеку.

Крылья ратей схлестнулись намертво и теперь перемалывалидруг друга, покачиваясь то вперёд, то назад… Люди, родившиеся далеко отРоси-Булги, прорывали копьями брони, падали и вытаскивали ножи. Опьянённыекровавым вином, убивали и умирали сами.

Но решать судьбу сражения предстояло не им.

Мёртвые тела печенегов заполнили волчьи ямы, приняли в себясловенские стрелы. Не увидеть им больше родных степей, не обнять ласковых жён,не взять на руки детей! Не им делить добычу и снимать с мёртвых дорогие одежды.Мимо них, над ними полетели копыта рослых коней. Мохо-шад повёл вперёд своюглавную силу…

– Вперёд, сыны Тогармы! – во второй раз прозвучалего голос. Качнулось на древке, наклонилось священное знамя Волка. И поплыло,следуя за белыми перьями его шлема. Туда, где схватка кипела теснее всего.Немного ходило под солнцем храбрецов, равных царевичу Мохо.

Тридцать аль-арсиев ехали следом… Индийские клинкиразваливали на словенах клёпаные шлемы. Они шли полукругом – и этот полукруг былсхож с косой, занесённой ангелом смерти.

Камнем на пути смертной косы встала дружина боярина Вышаты!Он и его молодцы и вооружены были получше, и к воинскому делу привычны поболедругих. Длинными копьями встретили арабских коней. За ноги потащили с нихседоков…

Чурила хорошо видел, как надломился полумесяц. Но слишкоммного было хазар! Пронзённые железом, порубленные, затоптанные, гибли Вышатинылюди. Только сам боярин старым медведем ещё долго ворочался в кругу обступившихврагов. Нежелана и Лют смотрели в ту сторону не отводя глаз. И кинуться бы напомощь, и пришпорить коней!

Страшно рубился боярин и красиво… Так красиво всякое дело,когда делают его умеючи и с любовью. Не считал ран, не берёгся, уже зная, чтопадёт. Однако падать не торопился. Стоял по колено в поверженных вражьих телах.Валил каждого, кого доставал тяжёлым мечом…

Но вот подплыл к Вышате белый султанчик на шлеме царевичаМохо. Шад был молод и свеж – не тронут ни усталостью, ни разящим железом.Сошлись – один на один!

Издалека разглядели Вышатичи, как пошатнулся, пониксеребристый боярский шлем. Как опустился и не взлетал более иззубренный меч…Взяла-таки верх упругая, быстрая молодая сила.

Не выдержала Нежелана:

– Княже… дозволь.

Чурила нехотя обернулся. Кому другому не ответил бы вовсе.

– Не время…

Он смотрел на реку.

Хан Кубрат хорошо знал хазар, знал царевича Мохо.

Из-за острова, лежавшего посередине реки, выдвинулиськорабли. Один за другим они взметнули пёстрые крылья. И ветер погнал их прямона берег. Знай посверкивали мокрые вёсла!.. Низко сидели в воде нагруженныедраккары. За драккарами поспешали отяжелевшие снекки. За шумом битвы не слыхатьбыло пугливого ржания множества лошадей…