к чему? Мне кажется, для этого нужно проверить себя на определенном поприще, — игриво сказала Света.

— Говорят, что талант сам себя проявит, пробьется сквозь все наружу, как трава сквозь асфальт. Но талант есть не у каждого. А если его нет, то ничего страшного, можно стать ремесленником в своей профессии. А хорошие ремесленники тоже нужны. Тогда, я думаю, нужно выбирать такую профессию, которая тебя если и не увлекает, то хотя бы интересует.

— Это если тебя интересует только что-нибудь одно. А меня, например, многое интересует. Я люблю не только археологию, но и биологию, особенно ботанику, и медицину, и геологию, и географию, и литературу, и иностранные языки, — с увлечением щебетала Света. — В особенности французский, испанский и итальянский. Очень мне нравятся и восточные языки: арабский, персидский, индийские, а также китайский и японский. Люблю еще и музыку — оперную и симфоническую, народные песни и танцы.

— А я терпеть не могу народных песен и танцев. Колхоз какой-то, — сказал я, не задумываясь.

— Да? Не ожидала от тебя. И напрасно, между прочим. Это великая сила. Представляешь, народное искусство — это то, что выдержало испытание временем. Все, что не трогало людские души, давно забылось и затерялось во глубине веков. А то, что дошло до нас — выжило, прошло естественный отбор, потому что глубоко волновало людей. Ну, это предмет для долгой дискуссии, как-нибудь потом поговорим, если будет возможность. Можно убить москита на твоей щеке? — задорно спросила она.

— Сделай одолжение — сочту за честь, — ответил я и замер, чтобы случайно не согнать комара.

Света отвесила мне звонкую пощечину и расхохоталась.

— Готов, — сказала она, смахивая с ладони то, что осталось от комара. — Не смогла на себе убить, так хоть одного на тебе прихлопнула.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я. — А мне нравится выбирать то, что меня глубоко волнует, из современного. И волнует именно сейчас. Но эту дискуссию действительно лучше оставить на потом. А ты и еще что-нибудь любишь?

— Обожаю балет. Люблю петь и танцевать, читать стихи, учить и воспитывать маленьких. Но я не могу освоить это все, и из такого множества профессий мне надо выбрать что-то одно. Не помню, кто из великих сказал, что нужно уметь что-то одно делать хорошо, а остальное — кое-как. Но как узнать это «одно»? По какому признаку? И где гарантия, что выбранное сегодня мне не разонравится завтра? Сие от меня не зависит. Математику я тоже люблю. И дается мне она легко и просто. Но откуда кому ведомо, как она у меня пойдет? Вот если бы я знала, что стану такой, как Софья Ковалевская, клянусь, пошла бы в математики.

Света взяла мою руку и посмотрела на циферблат часов, подаренных мне мамой в прошлом году на шестнадцатилетие. С трудом разглядев стрелки при тусклом свете лампы, висевшей на столбе над нами, она встала с лавочки и сказала:

— Пойдем, Гена. Уже девять. Вера Карповна беспокоиться будет. Да и твоя тетя тоже, я думаю.

Я встал вслед за нею. Мы медленно поднялись по ступеням и не спеша побрели вдоль ярко освещенной аллеи.

— Как знать, может быть, ты и станешь Софьей Ковалевской? И даже трижды перепрыгнешь ее. Надо дерзать. Осилит дорогу идущий, как говорит китайская пословица, — сказал я с уверенностью в собственной правоте.

Я настолько осмелел, что взял Светлану под руку. Она не возражала, и мне даже показалось, немного прильнула ко мне плечом. Она взглянула мне в глаза и застенчиво опустила взгляд, словно что-то рассматривая на асфальте.

— В том-то и дело, что знать неоткуда. Так что любое призвание — это еще бабушка надвое сказала. Сегодня какое-то дело меня увлекает, а завтра станет безразличным. Или и того хуже — вообще опротивеет. Как узнать сейчас, что именно не надоест мне через какое-то время? — изрекла Светлана, хлопнув себя ладошкой по виску. — Прибила, наконец!

Ее слова заставили меня задуматься. Да, это непростая девчонка… Она не только красива, как фея, она еще и умница. Такой баснями памороки не забьешь и эрудицией не ослепишь. С нею нужно следить за своей речью.

— Здесь, мне кажется, нужно заранее настроиться, что грядет чреда разочарований и повторных увлечений, но уже на новом, более высоком уровне, — сказал я.

— Тогда о каком призвании может идти речь? — тут же возразила она. — Всякое дело в конечном итоге становится твоим родным, если им постоянно заниматься, несмотря ни на что. Причем же здесь призвания? И получается, что любой выбор профессии — не что иное, как покупка кота в мешке.

— К сожалению, дорогая Светочка, мир иррационален. Таким вещам, как призвание, любовь и привязанность невозможно дать какое-либо словесное определение. Любое, какое ни сформулируй, не будет полным, и всегда найдутся такие варианты, когда реальность не подпадет под это определение, — заключил я.

— Гена, а ты философ, — сказала Света с улыбкой. — Быть может, тебе было бы лучше на философский пойти?

— Ни за что. Терпеть не могу общественных наук, — категорически отверг я такую мысль.

— А я говорю не об официальной нашей философии.

— А о какой? — с удивлением спросил я.

— О настоящей, которая идет от души. Об объективной науке, так сказать.

— Ну, такой не существует… — заключил я и тут же осекся.

Светлана стрельнула в меня пронизывающим взглядом, готовая тут же возразить. Да, она не замедлит упрекнуть меня в категоричности, подумал я и поспешил добавить:

— … мне кажется.

— В наших официальных условиях — не существует. Согласна. А объективно? Истина-то может быть только одна-единственная, — уточнила Света.

— Но мы-то живем в реальном мире, где нами правит действительность, реальная, грубая, беспощадная и прямая как бревно. Вот я и выбрал себе такую профессию, которая не зависит от какой-либо идеологии и от того, кто именно стоит у власти, — пояснил я свою позицию.

— Тогда не говори, что ты идешь по призванию. Понял? Это уже не призвание, а чистейшей воды рационализм, — торжествующе изрекла Света.

Я почувствовал, что проигрываю этот словесный поединок и решил выйти из него с честью.

— Понимаешь, Светочка, мы спорим немного не на равных. Ты, я вижу, раньше обстоятельно думала над этим вопросом, а я никогда не задумывался, поэтому к нынешней дискуссии не готов. Я обещаю тебе все взвесить, а потом спорить. Я интуитивно чувствую, что ты не права, но аргументированно возразить тебе пока что не готов. Воистину ты философская девушка. Я такую впервые встречаю. У меня все проще. Я с пятого класса увлекался радиолюбительством, ходил в школьный радиокружок, позднее во дворец пионеров, а потом