В одну из вечерних пятниц Ирка вдруг расплакалась за бутылочкой сухого. Нет, не так, как я, распустив сопли во все стороны, а очень по-асрянски, с каменным, почти улыбающимся лицом и ровным потоком слез, без всхлипываний и икания. Это случилось на моих глазах первый раз. Даже когда Стасик чуть не задохнулся, она дала волю чувствам только вместе со мной, уже в больнице.

– Лен, твой Чикатило мне периодически звонит.

Показалось, что кто-то снова сильно толкнул меня в грудь. Дыхание перехватило.

– Зачем?

– Спрашивает, нет ли у тебя сейчас ночных приходов. Умолял не обманывать. Последний раз интересно так выражался, прямо театр молодого актера. Если хочешь, я могу заткнуться.

– О чем так интересно выражался?

Ирка пошарила в одном из ящиков кухонного стола и нашла упаковку бумажных салфеток, спокойным жестом вытерла с лица слезы. Все поэтапно, методично и уверенно.

– Умолял не говорить тебе о его звонках. Похоже, действительно боится нарушить шаткое душевное равновесие, ведь, не дай бог, упадешь с балкона вниз головой. Я не сдержалась… Ты же меня знаешь: за словом в карман не полезу, так что вставила так, чтобы побольнее. Говорю: «Как там заведование, как квартирка у новой бабец? Хрен еще не защемили между дверьми?» А он прямо поразил, ты знаешь. Ответил прямо и почти честно: «Ирка, не пачкайся. Никто тут не сомневается: Слава Сухарев есть дерьмо». Попросил разрешения периодически звонить. Ты знаешь, первый раз так переживаю, вот ведь падла же. А все равно жалко. И тебя, и, как ни странно, его. Господи, ненавижу и себя тоже… Зачем тебе рассказала?! Умоляю, хоть таблетки не забывай пить перед сном.

– Не забываю. Все хорошо, не переживай.

Дома снова накатило, стало невыносимо душно, и только Катькина розовая попа в мыльной пене останавливала волну полного отчаяния.

Все хорошо, все хорошо. Ведь главное, что я здорова, я с Катькой и могу жить одна. Могу заработать денег и на себя, и на нее, у меня есть машина, и мы можем поехать на выходные куда вздумается. Мы обязательно полетим на море этим летом. И, может быть, если я не окажусь все-таки окончательным нулем на рынке продаж лекарственных средств, я смогу когда-нибудь купить квартиру.

Я лежала в потемках довольно долго и радовалась сквозь потоки соплей. Радовалась, что Катька здорова, что Вовка, похоже, теперь окончательно от нас отцепился (и хрен с этими дурацкими алиментами!), что у меня есть большая семья – Ирка, ее муж и сын – и эта маленькая уютная квартирка, которая мне так нравится. А главное, я радовалась тому, что скоро закончится зима.

Утром я проснулась с мыслью, что уже очень давно не проверяла личную почту, так что пока Катрина еще сопела, включила ноутбук. Письмо оказалось одно-единственное, трехдневной давности, как раз в продолжение вчерашнего разговора. Слава богу, после двух бутылок вина наутро в организме уже не осталось лишней жидкости, и еще хорошо, что писал Славка так же кратко, как и говорил. Для главных вещей в этом мире не нужно много слов.

Привет. Все снова и снова ищу, как дурак, повод тебя увидеть. Думал найти какую-нибудь твою вещь (ну, чтобы вернуть типа) и не нашел ничего, придурок. Кроме резинки для волос, ничего не осталось, и вообще, даже фотки какой-никакой нет. Я хотел тебе сказать: это мне надо было уходить из больницы. Мало ли Чикатил, как твоя Асрян выражается, по Питеру бродит. Мне главное теперь знать, все ли с тобой в порядке. Асрян сказала, что все хорошо. Боюсь, что врет. Извини, больше не стану тебя дергать. Просто черкани, что здорова.

Я тоже умерла. Меня нет уже много недель. Я сидела несколько минут, не шевелясь, все раздумывала и потом написала, что здорова. Еще написала, что очень благодарна ему за все. Главное, что он был со мной. Главное, что он живет где-то.

Теперь все. Теперь уже точно надо прощаться, доктор Сухарев.

Письмо отправила и опять застыла, как мумия.

По установленной схеме, продиктованной исключительно Катькой и Стасиком, покатились выходные. Мои интересы и пожелания Асрян учитывались, только если не сильно противоречили детским планам. Сам факт Катькиного бодрствования являлся сильнейшим антидепрессантом. Поход к бабушке опять был под угрозой срыва, и на этот раз я даже не пыталась сопротивляться, потому что присутствие Катьки в радиусе нескольких метров держало меня на плаву. Мы замечательно отметили очередные выходные: в нашей квартирке появилось несколько цветочных горшков с прелестными фикусами и пятнистой диффенбахией. При наличии машины даже в холода можно купить цветы и без ущерба для их здоровья привезти домой.

Утром в воскресенье мы с ребенком поняли: цветы – это еще не все, что нужно для маленького женского счастья. Около двух часов пополудни Асрян, зайдя пригласить нас на обед, обнаружила на диване маленького безродного котенка. Цена вопроса составила двести рублей на блошином рынке. Ребенка назвали Микой. Асрян застыла посреди большой комнаты, скрестив руки на груди, оценила все произошедшее быстрым профессиональным взглядом и подвела резюме:

– Жалко, что воскресенье, Сокольникова, даже не обмыть ваши обновки.

В ожидании Восьмого марта накатывала неприятная апатия. От родителей поступила очень праздничная новость: на семейном совете решено было поселить бабушку в моей комнате. Братья разбежались по съемным квартирам, и мама с папой заскучали. Старость уже почти полностью выключила из рабочего процесса бабушкины коленки, обслуживать себя ей становилось все тяжелее. Родители объявили о продаже ее комнат в коммуналке, деньги решено было поделить на три части и раздать каждому из внуков поровну. Вот тебе, как говорится, приличный первый взнос на ипотеку.

На работе блюли реноме иностранной компании и Женский день не отмечали. Однако шестого числа случился приятный сюрприз: начальник клиники, с которой я работаю, пригласил меня посетить маленький корпоративчик седьмого числа на Финском заливе, объясняя предложение нехваткой в коллективе лиц, подлежащих поздравлению.

Тут я сообразила: в ординаторской у них и правда обычно паслись одни мужчины. Да и в процедурном, на рабочем месте медсестры, я видела молодого парня. Приглашение очень обрадовало: не хотелось уснуть в преддверии праздника опухшей от слез, накрутив себя сценами из недавнего прошлого: в прошлом году Славка заказал огромный букет желтых роз прямо во время дежурства.

Как раз седьмого я должна была ехать к ним с очередным визитом, так что никто не станет искать меня на рабочем месте. Утром, заскочив в офис, я обнаружила на женских столах по маленькому букетику и сразу сообразила: кроме Кости, никто на такой жест в нашей конторе не способен. Эх, Костик, до сих пор ловлю на себе твой печальный взгляд. А вот если бы наоборот, если бы Славка был женат, а Костя – нет? Тогда, вполне возможно, я бы осталась в больнице и было бы кому позаботиться обо мне и Катьке. Но этого не могло произойти, это невозможно, не будет такого никогда. Как это Асрян один раз брякнула: «Умные женщины головой мужа выбирают. А дуры – передком».