В начале недели несколько дней пришлось провести в суете. Вместе с Сергеем Валентиновичем я готовила предстоящую на базе клиники конференцию для эндокринологов. Тема конференции была примитивна, как пень: продукция нашей компании есть волшебный Грааль. Народу планировалось много. Врачей из больших больниц и поликлиник заманивали горой шариковых ручек, блокнотов, календариков, а также довольно обильным фуршетом и бесплатными книгами по эндокринологии. Безусловно, на первых же страницах бесценных фолиантов оказалось много рекламы наших какашек. Впрочем, наши какашки были такими же, как все остальные. Костик, не изменяя роли моего приемного родителя, убедил начальство доверить госпоже Сорокиной самостоятельную подготовку презентации. Согласие начальства было знаком высшего доверия. На самом же деле лично мне это задание представлялось кошмарным мучением: полчаса словоблудия на тему «а король-то голый». Дабы не обидеть Костика, я довольно убедительно изобразила радость и несколько вечеров просидела перед ноутбуком в полном творческом запоре. Наконец в среду я нашла выход из положения, вспомнив про одну мою случайную знакомую – медицинского представителя другой фармконторы, с которой столкнулась в одной из больниц еще осенью. Мы вместе выпили кофе, вылив друг на друга бочку негатива по поводу нашей скотской, никому не нужной и совершенно бессмысленной работенки. Девушка оказалась не без юмора и довольно весело поведала мне, как писала подобную презентацию для врачей, накурившись марихуаны. Получилось круто, начальство похвалило, врачи даже выслушали последнюю половину лекции, углядев, вероятно, какую-то не совсем обычную манеру подачи материала. Один нюанс: это были психиатры.

Слава богу, покопавшись в телефоне, я обнаружила номер девушки Полины и даже быстро дозвонилась. Несмотря на позднее время, я нашла в ее лице сочувствие и поддержку. Через пять минут ее презентация прилетела мне на почту. Быстро пролистав картинки, я поняла: состояние автора сказалось на материале необычным образом: смысл передан с легкостью и без отвращения, краски были яркими, заголовки врезающимися в память, смысл был передан с юмором, а линия повествования несколько раз совершала остроумные повороты. Оставалось только немного поменять названия лекарств. Буквально через час я почувствовала себя успешно укравшей «Улыбку Джоконды». Аллилуйя.

Утром Костик просмотрел мой плагиат и остался доволен. Отозвался он коротко:

– Оригинально. Как-то, я бы даже сказал, нескучно получилось. Удержать внимание и остаться в памяти – это самое важное для нашего дела.

Мне стало смешно.

– Костик, а ты в курсе: есть такой слушок, что Стругацкие свой «Пикник на обочине» писали в глухой обкурке?

– Да ну, что-то не очень верится.

– А я теперь верю.

Настала великая пятница. Было решено собрать народ к трем часам, за некоторыми особо важными для конторы персонажами, включая профессора с кафедры эндокринологии моего Первого меда, отправили такси. Профессор согласился за неизвестные бонусы совершить после моей презентации небольшое алаверды. Для проведения мероприятия имелся небольшой конференц-зал, но самое важное готовили в холле: вдоль стен расположили столы для фуршета.

Я приехала вместе с Костиком за полчаса до начала и умудрилась незаметно опрокинуть для храбрости бокал шампанского. Персонал моей подопечной клиники присутствовал в полном составе. Они успели рассесться на передних местах. Народ из других учреждений потихоньку подтягивался, первым делом наполняя себе тарелку с закуской и забирая про запас пару фужеров с подноса. Профессор материализовался последним, опоздав на пятнадцать минут. Шампанское сделало свое дело: я не напряглась даже после его появления, хотя сразу вспомнила седую шевелюру и грозный взгляд на экзамене. По-моему, это был шестой курс.

Костик вышел первым для приветственного слова и кратко обрисовал всем присутствующим повестку дня. Затем настала моя очередь. Первые пять минут я все же немного заикалась, но потом расслабилась и в конце даже позволила себе несколько реплик не по своей узкой теме, а про эндокринологию вообще. Народ, слава богу, в основном не слушал, а жевал и перешептывался: многие знали друг друга и, так как работали в разных местах, имели возможность поделиться свежими сплетнями только вот на таких конференциях.

После моего выступления вышел профессор, и при его появлении аудитория немного притихла. Мыслей по поводу наших препаратов у него имелось немного, но все четко положительные.

Представление выглядело даже очень правдоподобным. Цель оказалась достигнута: все присутствовавшие вышли с ощущением, что наши пилюльки лучше других… потому что – неплохое шампанское и довольно вкусное меню.

Мы с Костиком провозились еще около часа после окончания, складывая остатки неразобранных методичек и собирая демонстрационную аппаратуру. Костик был доволен и даже стал философствовать:

– Вот видишь: если начать относиться к жизни проще, получается даже то, чего от себя совершенно не ожидаешь. Давай теперь сами по рюмашке, а потом вызовем такси за барский счет. Представляешь: здешний главврач мне шепнул перед уходом, что ему всегда было трудно воспринимать в одном теле красивую женщину и хорошего врача. Это он, кстати, про тебя. Выпил дедуська, видимо, немало, пока мы заседали.

– Ничего он не дедуська.

Костик недоуменно вытаращил глаза:

– Ты чего это встрепенулась, Сорокина? У него, между прочим, тридцать лет семейного стажа.

– Господи, Костик, да даже близко в мыслях не было. Просто он реально еще совершенно не дед. И потом, если уж с этой точки зрения – совершенно не мое.

Костик потупился и стал серьезным.

– Да я верю, верю. Конечно, не твое.

Меня страшно подмывало снять тяжкий груз с души и рассказать, что я на самом деле думаю про Костика, себя и Славку. Но это было бы несправедливо и жестоко. Из них двоих лишь один по-настоящему обо мне заботился. И это был не Слава.

Мы допили остатки красного сухого вина, сели в такси и почти заснули.

Уютное жилище встретило меня тишиной. Катерина находилась у бабушки, Асрян уехала к родителям на дачу. Мне грозили уединение и непрошеные мысли, беспокойная маета. Заснуть было тяжело, никто не отвлекал вечерним потоком шепота под одеялом, не хватало тепла детского тела. А еще… закрыла глаза, и показалось: вот сейчас откроется дверь, Славка потихоньку прокрадется к кровати и уже совсем не потихоньку начнет расстегивать старый кожаный ремень с большой железной пряжкой, стягивать джинсы, толстовку, раскидает все это в разные стороны и с тяжелым дыханием загребет огромными ручищами мое тельце под одеялом. Запах операционной уже настолько въелся в волосы, что не спасал никакой шампунь. И дальше, дальше, выше над землей, до самого конца, до той точки, когда перестаешь существовать и нет ни мыслей, ни самой себя. Есть только чувство, одно-единственное, всего одно лишь ощущение, что ты действительно жил. И Славка такой – только один.

Весна отвоевывала светлые дни. На работе наступила еще бо`льшая халява: после моего оглушительного успеха на конференции я впала в заслуженный овощизм окончательно. Положительный отчет Костика и профессор, не поленившийся позвонить начальству и сообщить о своем желании принимать участие в наших мозгопромывательных манипуляциях только в компании со знающими людьми, а точнее – со мной. Во время конференции он не удостоил меня даже взглядом, потому я крайне удивилась, узнав об этом разговоре. Никто уже не приставал с проверкой отчетов два раза в неделю и на планерках не смотрел подозрительно то на меня, то на Костика. До меня дошел слух, что в связи с большой важностью именно эндокринологических препаратов для нашей конторы рассматривается вопрос о том, чтобы снять меня с разъездов по больницам и предоставить мне возможность заниматься только презентациями.